На рынке он выяснил, что денег хватает только на несколько мешков толокна и мешок сахара. Похмельный мозг, ища защиты от ожидаемого ужаса разоблачения, услужливо нарисовал картинку, на которой пираты, чинно рассевшись на палубе, дружно хлебают сладенькую кашку из толокна, нахваливая заботливого суперкарго.
Негры отволокли на корабль его добычу, и корабль вышел в океан. На третий день пираты, начавшие подозревать неладное, взроптали. Их мужские тела требовали мяса! Пусть солонины, но мяса! Кок Штиль размахивал поварёшкой, ругался на шести языках и вопил, что такого издевательства над искусством кулинарии он не видел со времён, когда жил в Баварии, и весь его рацион сводился к тушёной капусте с сосисками и разваренным свиным ножкам.
Услышав о свиных ножках, пираты начали окружать несчастнейшего суперкарго. Был он, конечно, худ, жилист, немолод, пропах сивухой и лисьей шкурой, но такой волшебник как кок Штиль... Чтецу стало жалко мистера Fox-a...
- Погодите! - вскричал он.
Пираты замерли.
- Где-то на этой параллели проходят пути миграции перелётных свинок!
Пираты увяли от умных слов и присели на корточки.
- В трюме есть несколько мешков с желудями, которые заказал губернатор Тортуги. Помните, доктора запретили ему пить натуральный кофе из-за проблем с избыточным количеством крови в сердце и селезёнке? Так он решил смешивать кофе с желудями...
- Короче, Пифагор! - прорычал грек Бердзени, родившийся в долине Колхиды и обладавший голосом таким же густым и чёрным, как и волосом...
- Нужно часть желудей положить под ящики, ящики установить на подпорку, а к подпорке привязать линёк. Свинки опустятся на палубу, полезут за желудями, тут мы их - на камбуз!
Рёв восторга вырвался из пиратских глоток. "Голова! Голова! Ай да Чтец! Ай да сын собаки!" - вопили они и хлопали его по ляжкам. ***
Стаи крылатых свинок плыли в вечернем небе, едва не касаясь фок-мачты, на которой сидели мистер Foxx и Чтец. Непойманные, вольные как ветер, не соблазнившиеся желудями и шёпотом "кис-кис-кис"...Они летели, медленно шевеля крыльями, и уроненная одной из них кучка помёта попала прямо в разинутый рот кока Штиля... ***
Спустя двое суток сидения на мачте бедолаги собрались уже спуститься и отправиться прямиком на камбуз. Но, как Deus ex machina, которому древние предки грека Бердзени навязали роль решателя и спасителя, появился на палубе Капитан. Не доверяя инстинктам суперкарго, он лично закупил девять бочек отборной солонины и тайно переправил их на корабль. Посчитав, что гуляка достаточно наказан, он возвестил благую весть. Кушать подано!
Как девятым валом смыло пиратов с палубы. Медленно сползали по вантам обессилевшие мистер Fox и Чтец. Внизу, гостеприимно улыбаясь, ждал их, стряхивая с линьков солёную забортную водицу, Капитан...
***
Из записок Чтеца:
КАМЕННЫЙ ГОСТЬ
Динь-дон... Динь-дон...
Кто идёт по ночной улице? Воют домашние псы, а дворовые жмутся друг к другу, дрожат, скалят бессмысленно зубы, тускло отсвечивают мёртвыми плошками глаз.
Динь-дон...
Хрустит брусчатка под тяжёлой поступью, крошится в песок. В придорожной канаве, выставив зады, зарываются в донные отложения загулявшие за полночь ловеласы. Хрустит брусчатка. Завтра в ратуше снова закричат о воровстве средств на ремонт дорог. Если будет кому кричать.
Динь-дон... Динь-дон...
Бежит по узкой улочке фонарщик, осыпая небеса визгливыми клятвами о принятии обета абстиненции, перемежая их с гнусной божбой и призывами спасти его многогрешную душу. Молчат стрельчатые башенки храма, заперты на засовы кованые двери, нет никого, только дорожка рассыпанной в спешке мелочи указывает направление бегства нищего паралитика, безотрывно сидевшего на ступенях храма четверть века...
Динь-дон...
Ужас мерно шагает по городку, задевая плечами балконы. Сыплются дождём с балконов горшки герани, и едва уворачивается от этого дождя распялившийся на ковре плюща очумелый кот.
Динь! Дон! Динь! Дон!
Трясётся колокольчик на двери скульптора Корвуса Третьего. Будто пружина подбрасывает скульптора со смятых простыней, заботливо застеленных служанкой Бабеттой всего лишь месяц назад.
Путаясь в длинной ночной рубахе и натягивая на затылок колпак, сползающий на глаза, крадётся к двери трепещущий Корвус Третий. Гул, подобный подземному урагану, доносится из-за дубовых плах, окованных медью.
Ужасный голос, голос Ада, приводит его в содрогание.