– Только не мне. Я, наверное, никогда к этому не привыкну.
Внезапно неподвижное тело Нейджи дернулось, он захлебнулся кашлем, изо рта потекла кровь. Все бросились к нему, но сделать ничего не могли, и в конце концов приступ прошел сам собой. "Нейджи уже не весь здесь", – вдруг подумал Ворон. Умереть одному, внутри этой стерильной жестянки, и потом вечно плыть в черноте.., было в этом что-то несправедливое. Умирают все, но собственная смерть всегда виделась Ворону иной. Он умрет на свободе, где воздух чист, а тело его будет сожжено и развеяно по ветру или вернется в землю. И то, и другое было неплохо.
"Я себя обманывал, – мрачно подумал он. – Космос не для таких, как я. Нейджи и Сабатини, или кто он там есть, – вот они здесь в своей стихии. Я тоже готов сражаться с любым Валом, если понадобится, но на своей территории. Черт тебя возьми, Ласло Чен! Если мы отсюда выберемся, больше на помощь старого Ворона не рассчитывай. Ради тебя, жирный лентяй, я больше и пальцем не шевельну. С меня хватит".
– Ворон... Вурдаль... Сабатини... – донесся из динамика голос Нейджи. – Не думаю, что уже пришло мое время, но мне надо кое-что рассказать вам, просто по случаю.
– Замолчи и не думай об этом. Ты должен беречь силы, – предупредил Сабатини.
– Пустое. Слушайте, пока я не передумал. Во-первых, вы уже убедились, что Вала можно одолеть в космосе, нужно лишь немного безрассудства и непредсказуемости. У них есть слабое место, имя ему – самомнение. Они воображают, что в совершенстве понимают людей, и, может, недалеки от истины, но думают они не так, как люди. Они машины. Логические устройства. Если они видят определенный порядок действий и эта последовательность логична, то полагают, что и вывод можно сделать только один. Вот почему мы накрыли этого Вала. На Земле они не менее уязвимы, но там у них больше разных приемов. Не подпускайте их слишком близко, а то так и не поймете, чем вас ударило. И конечно, броня, но ее можно взять мощным лазером. Это не остановит их, но пробьет. Голова у них пустая. Не обращайте внимания. Мозг в туловище, сантиметров на семь – десять выше промежности. Представьте себе, что у него есть пупок, и цельтесь туда. Крест-накрест. Как буква X. И сзади они уязвимее, чем спереди. Бейте из засады и не останавливайтесь, пока он не упадет. Не подходите ближе четырех метров, пока не убедитесь окончательно, что он мертв.
Это было уже интересно. Ворон разрывался между необходимостью велеть Нейджи замолчать и желанием послушать еще. Он промолчал.
– И не думайте, что самые опасные враги – это машины. Машины частенько глупы, а Валов на свете не много. У Главной Системы есть войска, состоящие из людей, их держат на специальных базах. Обработанные ментопринтером, генетически подправленные, верные, преданные и ни в чем не сомневающиеся. Как Валы. С Валом даже можно поспорить – он просто делает свое дело. С этими солдатами не поспоришь, и не все они люди.
Ворон взглянул на Сабатини:
– Ты о них знаешь?
– Слыхал... Но никогда не видел, я имею в виду – никто из моих предшественников.
– Когда у вас будет первый перстень, – продолжал Нейджи, – остановится все, кроме вас. На охоту за вами бросят Валов, солдат и все, что можно придумать. Я вывел вас на прямую – но шансы все еще не равны. Вам понадобятся люди, и надо, чтобы каждый был готов принести последнюю жертву. Кроме Сабатини, никто из вас не сможет даже пойти на разведку. Если не считать Чена, перстни носят неземляне.
– Что значит "последняя жертва"? – обиженно поинтересовался Ворон. – Смерть? Так мы к ней готовы.
– Не смерть. Жизнь. Это ведь не просто надеть маску и ограбить Центр, как ты не понял! Для них вы чудовища. Умереть – пустяки. Но мог бы ты ради колец, ради дела сам превратиться в чудовище? Спроси себя об этом. Пусть Козодой спросит всех. Единственный способ стянуть перстни у нелюдей – это стать одним из них. Подумай об этом и пойми, на что рассчитывает Чен. Представь себе, что у вас не осталось ни одного землянина. Ни одного, кто мог бы прийти за его перстнем, не выдав себя.
– Слишком много он знает для случайного попутчика, – шепнула Вурдаль. Ворон кивнул:
– Не скажешь ли нам еще чего-нибудь, дружище?
– Не перебивай меня. Я скажу тебе все, что тебе следует знать. Ворон. Савафунгу можешь доверять, но до определенной степени. Он не выдаст тебя Главной Системе, но он достаточно умен, чтобы, пока вы собираете четыре перстня, вычислить, где находится пятый, и отобрать у вас остальные. Налаживайте связи с другими флибустьерами. Старайтесь не зависеть от единственного источника. То же касается и Клейбена. Пока вы не победите, он будет с вами в одной команде. И он по-настоящему боится тебя, Сабатини. Пользуйся этим, но не поворачивайся к нему спиной. Он тебя создал, и он же придумал, как поймать и удержать тебя. Если тебя трудно убить, это еще не значит, что ты бессмертен. Еще недавно ты мог бы погибнуть вместе с нами, помни об этом.
– Я запомню. Клейбен застиг меня врасплох, когда поглощение еще не совсем завершилось. Второй раз у него не выйдет.
– Проклятие! Похоже, мое время истекает. Сперва пойдете на Джанипур. Это будет сложновато, но, если вы не сможете добыть этот перстень, не надейтесь добыть остальные. 0-ох! Мы выйдем из прокола не позже чем через минуту. Держитесь. Сабатини, вернись к пульту. Кто-то должен вести эту посудину, что бы ни случилось.
Сабатини повиновался и быстро включился в интерфейс. Ворон и Вурдаль небрежно ухватились за первое что попалось под руку. По сравнению с тем, что они пережили, выход из прокола казался пустячным делом.
– Пока вроде чисто, – сказал Сабатини. – Попробую круговой обзор.
Сенсоры давали информацию практически обо всем, что находилось в пределах прямой видимости, но не очень точно, особенно при широких углах сканирования, определяли принадлежность объекта. Но что они могли почувствовать наверняка, так это неизменный мурилий, то есть любой корабль.
– У Вала есть то, чего нет у нас, – предостерег Нейджи. – Он может полностью вырубить энергию, а если мурилиевый сердечник заэкранирован, обнаружить его нельзя. Так что радоваться пока рано. Но когда он внезапно включит двигатели, у нас все же должно остаться несколько секунд, если только мы не выскочили к нему вплотную.
– Сдается мне, мы довольно шустро стартовали с места, – заметил Ворон.
– Точно. Но мы не отключали мощность, а если запускаться от аккумуляторов, то надо включить двигатели, потом разогнаться и перебросить избыток мощности на защиту. Валы берут верх тем, что сводят нас с ума, но они должны повиноваться тем же законам физики, что и мы.
Убедившись, что опасности нет, Сабатини раскрыл заборники и начал быстро набирать топливо.
– Еще минут десять – пятнадцать, и можно лететь хоть до самой Земли, – сказал Нейджи. – Вряд ли стоит рассчитывать на то, что Звездный Орел приведет сюда "Гром".
Ворон отвернулся. Без "Грома" Нейджи был обречен.
– Эй, эй! – внезапно закричал Сабатини. – Зафиксирован прокол! Внимание!
– Может быть, "Гром"? – с надеждой спросил Ворон.
– Нет. Слишком маленький. Может быть, истребитель, но у меня нехорошее чувство, что точно такой же прокол я видел совсем недавно.
– Боюсь, ты прав, – отозвался Нейджи. – Но сейчас у нас хватит горючки, чтобы заставить его побегать. Вся проблема в той штуковине, что вылетела из первого Вала. В ней вся запись нашего боя, и если ее перехватили, то наш трюк уже не сработает, но, может быть, мы сумеем его надуть. Он не знает точно, кто мы такие, и только что запросил нас об этом. Я ответил, что это флибустьерское судно "Финляндия", и посоветовал отстать и заняться своим делом, но, кажется, он не купился. Сейчас я включу динамики.
– Флибустьерский корабль "Финляндия"! Застопорите ход для досмотра, – раздался голос из интеркома. Женский голос, очень знакомый, но Ворон его не узнал.
– Это голос Хань, – сказала Вурдаль. – Тверже, моложе, но все-таки ее.
Теперь Ворон понял. У Главной Системы не было записей, сделанных на Мельхиоре, и ей пришлось использовать последнюю ментокопию Сон Чин, сделанную на Земле.
– У вас нет полномочий на нарушение Завета, – ответил Валу Нейджи. – Следуйте своим курсом и дайте нам сделать то же самое.