– Я совсем высохла, – сказала женщина с чешуйчатой кожей очень высоким, но почти человеческим голосом. – Эти скафандры меня просто убивают. Пойду окунусь немного.
У нее было странное произношение, но Ворон понимал ее речь. В космосе почти каждый встречный мог говорить либо по-английски, либо по-русски. Козодой как-то рассказывал, что эти два народа первыми вышли в космос и еще в незапамятные времена особое соглашение обязывало международные экипажи использовать их языки. По-русски Ворон не говорил, но английский благодаря службе в Североамериканском Центре знал очень даже неплохо.
– Прошу прощения, что я так невежливо уставился на вас, – искренне сказал он. – Но я здесь новичок и до сих пор встречался только с людьми моей породы. Я привыкну. Ведь смог же я привыкнуть к белым. Я могу привыкнуть к чему угодно.
Вторая женщина удивилась:
– В вашем мире есть белые люди? Раса альбиносов? Ее речь была очень четкой с характерным акцентом, хотя и невозможно было сказать, где именно так говорят. Впрочем, после восьми с небольшим столетий, да еще учитывая такое разнообразие в строении органов речи, это было в порядке вещей. Ворон усмехнулся:
– Нет, это просто так говорится. Не называть же их розовыми, они бы этого не вынесли. Кстати, меня зовут Ворон.
– Я Бутар Киломен, – ответила она. – А это Такья Мудабур. У вас только одно имя, мистер Ворон?
– Не надо "мистера" – просто Ворон. Если бы я сказал вам свое настоящее имя на своем родном языке, вы бы челюсти вывихнули, пытаясь его повторить. – В это время двигатели ожили, корабль дернулся, затрясся и загромыхал, как громыхала искалеченная "Молния", удирая от Вала. Эти скрипы и стоны не особенно обнадеживали. – Люди всегда люди, особенно когда их связывает дело. Но вы уверены, что эта штуковина не развалится по дороге?
– Корабль очень старый, но еще ничего. Со временем вы привыкнете.
Когда чешуйчатая женщина уходила, навстречу ей по трапу спустилась еще одна. Если первым двум недоставало волос, то у этой их было в избытке. Казалось, на ней маскарадный костюм. Прежде всего, разумеется, бросалась в глаза грива, но даже руки у нее были покрыты желто-рыжим мехом. Она ступала кошачьей походкой, хотя и не такой необычной, как можно было бы ожидать. Ступни и даже кисти рук, хотя и напоминали человеческие, все-таки больше смахивали на лапы. У нее было шесть маленьких сосков, расположенных двумя рядами. Из-под шерсти, совершенно скрывающей лицо, внимательно смотрели угольно-черные глаза. Нос, покрытый короткой тонкой шерсткой, был широкий, а рот безгубый.
– Я Дора Паношка, – сказала женщина-лев. Ее гортанная речь была очень похожа на рычание. – Я отведу вас к капитану.
Ворон не знал, кого он увидит в капитанском кресле, но решил, что его уже ничто не удивит.
И как всегда, снова ошибся.
8. Я ПРИШЕЛ ДАТЬ ВАМ ВОЛЮ
Прежде всего разденьтесь, – скомандовала женщина-лев. – Мы проверим вашу одежду и ваш скафандр. И предупреждаю – если найдем хоть что-нибудь подозрительное, все ваши шмотки – и вы тоже – отправятся одним путем, а мы – другим.
Ворон замешкался, и она приняла это за застенчивость:
– Только не воображайте, что вы для женщины дар Божий. Здесь на это всем наплевать.
Ворон действительно был смущен, но совсем не поэтому. Ему давно уже было ясно, что он для них ни в малейшей степени не привлекателен. Как и они – для него во всяком случае, пока он не увидел капитана. Но тут возникли трудности совсем иного рода.
Женщина в капитанском кресле, как ни странно, была очень похожа на землянку – причем такой красавицы Ворон еще не видывал. Роскошная, чувственная, обворожительная – ей подошел бы любой из этих эпитетов. Короткие волосы, подстриженные в каре, с челкой спереди оттеняли ее красоту. При виде ее любой земной мужчина потерял бы голову.., не будь в ней всего девяносто сантиметров росту.
Приглядевшись пристальнее. Ворон уловил в ней и менее человеческие черты. Когда она поворачивала голову, ее темные глаза вспыхивали по-кошачьи, а уши смахивали на твердые раковинки, заостренные сверху.
В волосах прятались едва различимые выступы, похожие на притупленные рожки. Кожа была очень бледной, однако внимательный взгляд мог углядеть в этой бледности следы всех цветов радуги. Но больше всего Ворона поразила огромная сигара у нее в зубах. При ее росте сигара казалась увеличенным муляжом, но, без сомнения, была настоящей.
Женщина-капитан выглядела совсем юной, но Ворон подозревал, что это обманчивое впечатление, особенно если учесть занимаемое ею положение. На ней не было абсолютно никакой одежды, но она так непринужденно восседала на подушках, призванных приспособить обычное капитанское кресло под ее рост, что Ворон решил, будто нагота, очевидно, является частью культуры ее народа.
– Меня зовут Икира Сукота, – представилась малютка, и Ворон узнал этот голос: именно она разговаривала с "Громом" по связному каналу. Ее английский, очевидно выученный на ментопринтере, был неестественно правильным. – Рада приветствовать вас на борту "Каотана", что по-английски означает "Дикая лань".
В голосе ее, однако, не ощущалось особой радости.
Ворон вздохнул:
– Видите ли, мое присутствие вам не по душе, а я получил приказ, так что тут мы квиты. Мне очень неловко, и, возможно, я рассержу вас, но, честно говоря, мне безумно хочется курить.
Громкий гортанный хохот совершенно не соответствовал ее внешности. Отсмеявшись, она указала на ящичек возле правого подлокотника:
– Прошу вас, угощайтесь. Даже если я, капитан, закурю вне мостика, на борту вспыхнет мятеж, но путь в проколе займет еще несколько часов, так что нам хватит времени продымить здесь все насквозь.
Лед был сломан.
– Так, значит, вы со своим кораблем и десятком людей собираетесь ниспровергнуть Главную Систему, а? Неплохо задумано.
– У-ум-м, – согласился Ворон, наслаждаясь первой сигарой после визита на Халиначи. – Совершенно невероятно, не правда ли? Я хочу сказать, ничуть не более вероятно, чем увидеть женщину вроде вас на капитанском мостике флибустьерского корабля.
На мгновение она смутилась:
– Не знаю, как там у вас... Но все, что вы видите – буквально все, – плод тяжелой работы, сильной воли и нескольких удачных совпадений. У вас, наверное, было так же, но этого мало против этой проклятой Системы. Она обладает могуществом древних богов. Бесчисленные приспешники выполняют их приказы, а сами они скрыты от человеческих глаз.
– У этого древнего бога есть слабое место. До сих пор он успешно держал это в тайне, но теперь она раскрыта. Вот почему мы здесь.
Девушка заинтересовалась:
– Так вы пришли из Материнского Мира, чтобы сражаться?
Ворон заколебался, он не хотел раскрывать карты, но чувствовал, что неплохо бы проверить на собеседнице то, что он собирался сказать остальным.
– У нас есть.., нечто вроде пистолета, – произнес наконец он. – Пистолета, который стреляет особыми пулями. Их всего пять, но этого как раз достаточно, чтобы продырявить брюхо Главной Системе. Главная Система знает и о пистолете, и о пулях, но не может уничтожить их или сделать так, чтобы их нельзя было пустить в ход. Все, на что она способна, это рассеять их по Галактике. Она отдала их в руки людей, наделенных достаточной властью, но не подозревающих, чем они в действительности владеют. Мы полагаем, что пистолет у нас есть – в определенном смысле, конечно, и знаем, где находятся четыре пули из пяти. На самом деле мы не так уж и одиноки – все это инспирировано могущественными врагами Главной Системы, и наша задача выпросить, одолжить, украсть, короче говоря, любым путем добыть все пули, зарядить пистолет и вышибить мозги из проклятой штуковины.
Икира кивала, внимательно слушая, а потом вдруг неожиданно спросила:
– Зачем вам это? Вы говорите как простой человек, но словечки вроде "инспирировать" нарушают это впечатление.