Вскоре пороховой дым плотно окутал оба корабля, оставив наблюдателей в боязливом ожидании. Порой они надеялись, что именно сейчас все и происходит, что пират спускает флаг; но нет, когда дымное облако чуть рассеялось, он снова стал виден и развевался на ветру еще более гордо, чем прежде. Но вот победные крики сменились вдруг воплями отчаяния: не видно было больше английского флага. Его сбило американское ядро. Однако настроение вновь поднялось, когда в самый разгар битвы на мачте “Селезня” появился новый “юнион-джек”[3]. Внезапно над волнами пронесся шквал, унесший с собой пороховой дым, и нетерпеливым взорам предстали оба корабля, отчетливо видимые от ватерлинии до клотиков. Но, увы! Что это было за зрелище! Казались некие злые силы специально постарались унизить гордость потрясенных зрителей. Как жалко выглядел прекрасный фрегат, который всего какой-то час назад, блестящий и отважный, решительно шел на врага. Корпус издырявлен, как решето, реи и мачты расщеплены, фок и фор-топсель сбиты, вместо марселей и бизани — развевающиеся на ветру лоскутья, все снасти порваны, а борт к борту с ним стоит черный пират, и выглядит он куда лучше: кроме нескольких перебитых реев да расщепленного бушприта, никаких повреждений не заметно. В тот же миг флаг старой Англии пошел вниз, а несколько минут спустя его место занял звездно-полосатый флаг Американских Штатов. Над волнами раскатился дикий ликующий клич, а зрители в лодках и на береговых холмах, потеряв вдруг разом дар речи, увидели ужасный спектакль, всю суть которого уразуметь никак не могли. Английский корабль, куда больше и сильнее противника, у самых берегов старой Англии спускает флаг! Напряженное молчание сменилось слезами, бранью и проклятиями, затем всех охватил необычайный страх. Вдоль всего Канала зажглись огни, отовсюду слышалась дробь барабанов, созывавшая на сборные пункты отряды самообороны, везде опасались высадки десантов.
Перепрыгнув на борт англичанина с абордажной пикой в руке и громко распорядившись щадить тех, кто поднимает руки, Пол Джонс увидел лежащего в луже крови капитана Планкетта. Ружейные пули угодили ему в шею и в голову. Его обнимал старший офицер “Селезня”, сам тяжело раненный. Джонс велел позвать врача и низко склонился над английским капитаном. Планкетт пришел в себя и очень удивился, узнав вчерашнего штурмана.
— Что вы хотите, штурман? — проговорил он с трудом. — Вы пришли слишком поздно. О боже, со мной все кончено!
— Я сдержал свое слово, капитан Планкетт, — ответил Джонс, — я представляюсь вам на борту “Селезня”.
Планкетт взглянул на него потухающими глазами, тщетно силясь приподняться.
— Пол Джонс! — воскликнул он вдруг и поднял руку для удара, однако она медленно опустилась, тело расслабилось и обмякло. Он был мертв.
Несколько минут спустя Бловерпул и его друзья увидели с мыса на острове Мэн, как на бизань-мачту “Охотника” пополз маленький клубочек, который развернулся вдруг в большой флаг Американских Штатов.
— Он жив! — воскликнул старик, радуясь от всего сердца. — До чего же бедовый малый! Вон ведь, как управился с этим красивым большим кораблем! Ах, не будь он шотландцем, да к тому же еще и сыном моего старого друга, ей богу, я бы расплакался.
— Но, отец, — сказала Молли, — что бы с ним стало, сумей они его схватить?
Бловерпул задумчиво побарабанил кончиками пальцев по лбу.
— Они повесили бы его, — сказал он тихо, — а я на всю жизнь лишился бы покоя.
— Господь, благослови и спаси его! — воскликнула Мэри. — Он сделал всем нам добро. Может кто его и проклинает, я же могу только молиться за бедного Джона Пола.
Она молитвенно сложила ладони, а Бловерпул снял шапку. Надвигался вечер. Алая заря разлилась над морем, корабли мирно тянулись друг за другом, купаясь в золоте заката, с сияющими пурпуром парусами, пока не скрылись в ночи.
8 мая 1778 года “Охотник” со своим призом бросили якоря в Бресте. Имя Пола Джонса полетело по всей Европе, он стал подлинным героем своего времени.
Карл Май
Робер Сюркуф
Это было в день Рождества Пресвятой Богородицы[4] 1793 года. Уже несколько недель благословенные нивы Прованса жгло беспощадное солнце, как нельзя более подтверждая библейский текст: “Небо над тобой, как расплавленная бронза, а земля под тобой, как раскаленное железо”. Однако в этот день горизонт с самого утра затянуло плотными фиолетовыми тучами, желтые подбрюшья которых то и дело озарялись сверкающими зигзагами молний. Громовые раскаты сотрясали прибрежные скалы, тысячекратным эхом отражаясь от вспененных гребней волн.