Наполеон видел в трубу Сюркуфа. Он стоял на шканцах в английском мундире и с переговорной трубой в руке, но в такой позе, чтобы с флагманского корабля нельзя было разглядеть его лица.
Вот бригантина совсем уже рядом с англичанином — шапкой можно докинуть. Сюркуф взмахивает трубой, и по этому сигналу матросы рубят трос, которым был закреплен руль. “Курочка” резко уваливается под ветер и стремительно набирает ход. Сюркуф вторично машет рукой, и в тот же миг бригантина тяжело переваливается на другой борт, а на мачте ее взвивается ввысь французский флаг. Но что это? Бригантина открыла огонь! Сперва Бонапарт и Дюгомье увидели лишь легкий дымок, затем огромный, гордый английский флагманский корабль содрогнулся от киля до клотиков своих мачт — ядра Сюркуфа с первого залпа накрыли цель, а еще через несколько секунд до них докатился гром пушек отважного бретонца.
Бригантина неслась полным ветром, и не успели на стремительно атакованном линейном корабле толком опомниться, как она была уже вне пределов точной стрельбы его орудий. В подзорные трубы было видно, какая неразбериха царит на адмиральском корабле. Он развернулся и выпалил всем бортом по беглецу, однако ядра просвистели мимо. Тогда он поднял сигнал, следуя которому все подчиненные ему корабли пустились в погоню за дерзким карликом, отважившимся обмануть великана и вступить с ним в схватку.
— О, блистательно! — воскликнул генерал Дюгомье, с трудом переводя дыхание. — Этот парень — настоящий дьяволенок и заслуживает всяческих похвал.
— Похвал? — отозвался Бонапарт. — Гражданин генерал, то, что совершил этот Робер Сюркуф, выше любых похвал! И я, Наполеон Бонапарт, говорю, что он выиграл сражение. Я всей душой желаю ему уйти от погони. Будь я во главе морского ведомства, я призвал бы его и доверил ему целый флот. Я обманулся в этом гении!
Прошло семь лет. Наполеон водрузил своих орлов в Италии, стяжал славу в Египте и стал первым консулом. Номинально маленький корсиканец правил совместно с Камбасересом и Лебреном, в действительности же был единоличным регентом Франции. Пророчества Сюркуфа сбылись. Нация была истерзана внутренними распрями и обескровлена войнами. На суше Франция неизменно одерживала победы, а на морях с тем же постоянством выказывала свою слабость. Наполеон был великим полководцем, но плохим адмиралом; море явно не было его стихией.
Военный флот был слабым местом Франции, а Англия по этой причине — ее опаснейшим врагом. Рожденный великим гением Наполеона план атаки англичан в Египте и Индии потерпел крах из-за неспособности адмирала Брюэса, разбитого Нельсоном при Абукире, несмотря на превосходство в силах. Гордый Альбион господствовал на всех морях; его торгашеский дух перекрывал дыхание всем другим мореплавающим нациям. Англия диктовала законы и меняла их по собственному усмотрению; в стремлении к торговой монополии и владычеству на мировых коммуникациях она хитростью и насилием стала обладательницей гигантских сумм денег, с помощью которых подкупала кабинеты и ставила зависимые от нее правительства.
Был ясный летний день. Индийское солнце клонилось к закату, и длинные тени мачт дробились на ленивых волнах прибоя. Целый день стоял удушливый зной и полное безветрие, к вечеру же подул легкий ветерок, становящийся с каждой минутой все сильнее, и в гавани Пондишери заколыхались теплые волны прилива.
Пондишери, первоначально французская колония, в 1773 году было отобрано у французов англичанами и передано карнатикскому набобу. Крепостные верки срыли, а вместе с ними постарались стереть и всякую иную память о французах.
Гавань в этот день была полна судов. Их пригнал господствующий в это время года муссон, с которым они после недолгого отдыха могли продолжать свой путь на восток. Здесь были суда всех наций, кроме французских: судам этой страны вход сюда всевозможными придирками был сильно осложнен, военным же французским кораблям бросать здесь якоря не стоило даже и пытаться.
Чуть дальше от берега, чем другие суда, стоял небольшой бриг. Это был “янки”, весьма интересовавший пришедших в Пондишери капитанов. Бриг был нового американского типа постройки: острый с удлиненной носовой частью, узкогрудый, с грациозным, стройным корпусом. Такие суда легко могли развивать скорость до шестнадцати-семнадцати узлов и заслуженно считались великолепнейшими ходоками для прибрежных плаваний, но были недостаточно остойчивы, и пускаться на них в открытый океан рисковали только самые испытанные и отважные моряки. Капитан этого брига был еще молод, не старше тридцати лет. Пришел он с грузом вина и виски, который намерен был обменять на опиум и индиго, однако товаров своих никому еще не предлагал.