— А я прямо-таки жажду этого! — не сдавался Сарэлд.
— Сплюньте, не произносите вслух свое желание: не ровен час, оно и впрямь сбудется! — очень серьезно сказал молчавший до той поры американец. — С Сюркуфом шутки плохи.
— О-о, вам-то на вашей ореховой скорлупке он, может, и страшен, — ответил Сарэлд, — а я бьюсь об заклад, отстегал бы его, как милого, “девятихвостой кошкой”.
Янки рассмеялся и, покачав головой, возразил:
— Кошка, она ведь животное своенравное — в чьи руки еще попадет, да к тому же есть средства куда более действенные, чем кошка. Что же касается моей скорлупки, то она заслуживает большего респекта, чем ваш трехмачтовик.
— Ого! Это что, оскорбление?
— Гостеприимство положено чтить, а отнюдь не оскорблять. Я вовсе не хотел вас обидеть, а в доказательство того, что я действительно могу гордиться своей ореховой скорлупкой, мне хотелось бы показать вам на ней один маневр, повторить который вряд ли кому из вас удастся.
— Что же это за маневр?
— А вот смотрите!
Он подошел к подветренному релингу, сложил ладони рупором, поднес их ко рту и крикнул в направлении своего, стоявшего в сотне саженей брига:
— Эй, Эрвийяр!
— Есть! — ответили оттуда через переговорную трубу.
— Поднять якорь!
— Есть, сэр!
— Ну и голосище — труба иерихонская… — заметил тот, что рассказывал о встрече с “Соколом”. — Капитан, да вы могли бы потягаться и с самим всадившим в меня шесть ядер Сюркуфом!
Все общество в крайнем возбуждении ожидало, что будет дальше. Гости поднялись со своих мест и сгрудились на подветренном борту. Бриг поднял якорь и распустил паруса.
— Милорды и миледи, — крикнул янки, — могу ли я попросить вас последовать за мной на ахтердек? Оттуда я лучше смогу объяснить вам свой маневр.
Все поднялись вслед за ним на ахтердек. Между бушпритом и бизанью остались только музыканты да несколько матросов, обслуживающих гостей. Остальная команда находилась в нижних помещениях, услаждаясь выставленным ей по случаю праздника грогом.
— Смотрите, — сказал янки, — как мой бриг повинуется парусу. Бесподобное судно! От такого парусника не отказался бы и сам Сюркуф. Кстати, тут, кажется, кто-то не поверил, что он с двадцатью парнями захватил корабль с двумя сотнями экипажа и двадцатью шестью пушками… Что, по-вашему, труднее, джентльмены, захватить такой корабль или взять на абордаж трехмачтовик в полной судов гавани?
— Ну, уж это-то и вовсе невозможно! — ответил ему старый моряк, не менее полувека бороздивший океаны.
— В самом деле, капитан? А я вас уверяю, что есть люди, способные и на такую проделку не хуже Сюркуфа.
— С двумя десятками людей?
— Именно. Вы же слышали, что он имеет обыкновение нападать на суда всего лишь с двадцатью парнями. Только парни эти должны быть сорви-головами, готовыми добыть хоть чертову бабушку из пекла. Глядите, вот идет бриг! Как коварно он пританцовывает, будто насмехается над могучим трехмачтовиком, как маленький Давид над Голиафом!
— Однако, что же это должно означать? — заволновался капитан Сарэлд. — Зачем бриг подходит так близко ко мне?
— Это и есть тот самый маневр, ради которого я и собрал вас здесь, на ахтердеке. Дорогие дамы и господа, имею честь представиться вам. Я не американец, нагруженный вином и виски. У меня на борту несколько сотен абордажных топоров, несколько центнеров пороха, целый арсенал отличного оружия и двадцать пушек, у которых стоит достаточно людей, чтобы пустить на дно этот трехмачтовик. Мое имя Робер Сюркуф!
Все остолбенели. Крепкие, бесстрашные мужчины, привыкшие смело глядеть в глаза любым опасностям, онемели перед этим именем. Они не двинулись с места и тогда, когда несколько людей Сюркуфа встали у люков, чтобы матросы купеческого судна не смогли выбраться на палубу.
Первым пришел в себя капитан Сарэлд.
— Вы что, в самом деле Сюркуф? — спросил он.
— Собственной персоной. А этот бриг — “Сокол”. Взгляните на моих людей, месье! Они будут очень вежливы с вами. Но тот, кто рискнет сопротивляться, испробует остроту их оружия. Подумайте о том, что двадцать пушек только и ждут моей команды, чтобы потопить это судно. Но здесь, на борту, женщины, а я — француз. Француз никогда не забывает о внимании и почтении, которое должно оказывать дамам. Поэтому мне не хочется сегодня думать о том, что вы враги моего народа, а я — капер, добычей которого вы стали. Я хочу, чтобы мои бравые парни приняли участие в этом празднике, и еще я хочу, чтобы им позволили потанцевать с дамами, украшающими праздник. Если вы согласны на это, я обещаю, что не причиню вам ни малейшего вреда, и что наша дружеская встреча закончится столь же весело, как и началась. Вся моя команда — весьма приличные люди, и даже самый последний из них — кавалер. А теперь решайте. Только поскорее.