— Бриг будет вас преследовать, — резко бросил Боллард.
— Вполне возможно, — рассмеялся Мур, — только отыскать-то меня трудновато. Предоставьте уж это моим заботам. И ни в коем случае не пытайтесь помешать моим планам. В остальном же — каюта, как и прежде, к вашим услугам, или вы предпочитаете палубу?
— Если я вам здесь не помешаю, — прервал его Боллард, — то хотел бы просить вас оставить меня на палубе.
— Как прикажете, — последовал любезный ответ пирата. — Что мы здесь делаем, чем занимаемся — никаких секретов от вас нет. Напротив, меня только порадует, если вы станете свидетелем, чтобы доложить обо всем вашему командующему, которому я сердечно кланяюсь. Ну, а случись, что мы и в самом деле попадемся на глаза вашему бригу, чему я, впрочем, абсолютно не верю, я попрошу вас сойти вниз. Вы ведь понимаете, что в подобных обстоятельствах любые сигналы, которые можно подать отсюда, с борта, нам вовсе ни к чему.
Боллард холодно поклонился пирату, и с этой минуты был предоставлен самому себе — смотри, что хочешь, перенимай, что считаешь полезным.
Джонка еще несколько часов двигалась тем же курсом, пока далекие огни Гонконга совсем не скрылись за горизонтом. Вдруг реи пошли вниз, судно описало дугу и легло в дрейф, а ловкие руки мигом сняли с рей новые, броские, светлые циновочные паруса и приготовили взамен их старые, потемневшие от времени. На мачту подняли пестрый вымпел, какие обычно развеваются на китайских джонках, а само судно освободили от всего, что хоть как-то отличало бы его от заурядного купеческого парусника. Но и покончив со всем этим, джонка не выказывала не малейшего намерения бежать дальше. С голыми мачтами она медленно дрейфовала под ветер. Все огни были по-прежнему потушены.
До рассвета оставалось еще далеко, и на джонке, казалось, все безмятежно спали. Исключая двух вахтенных, несущих службу на кормовой надстройке, остальная команда спокойно отдыхала в своих койках. Стоило, однако, появиться на востоке первым робким напоминаниям о приближении грядущего дня, как пестрый экипаж немедленно развил хлопотливую, бурную деятельность.
Боллард всю ночь так и не сомкнул глаз, не теряя надежды, что бриг все же отыщет их и пойдет на сближение, и тогда он, обманутый пиратами лейтенант, рискуя жизнью, сумеет все же подать кораблю условный сигнал. Однако бриг так и не появился, а Боллард, к великому своему удивлению, увидел в утренней полутьме, что по палубе снуют взад-вперед бронзово-смуглые вооруженные парни. Они сноровисто вытащили из трюма длинную, хоть и не очень большого калибра, пушку и укрепили ее на хитро спрятанном до поры поворотном лафете. Мирное купеческое судно на глазах обращалось в отнюдь не редкую для этих морей пиратскую джонку. Покидать облюбованное место она, судя по всему, не собиралась и лишь потихоньку двигалась вперед, влекомая ветром. Увеличили только число вахтенных да послали еще двух матросов на мачты, откуда лучше было вести наблюдение.
Последние вершины островных гор давно скрылись за горизонтом. Однако внимание вахтенных занимало в основном именно это направление. Может, они видят бриг? Но нет, на него нигде не было даже намека. Скорее всего, он так и остался на своей старой якорной стоянке на рейде, или, не заметив их в темноте, проскочил мимо джонки, как и рассчитывал Мур с самого начала. Так или иначе, для Болларда и его квартирмейстера не оставалось иного выбора, кроме как покориться неизбежности и терпеливо ждать.
— Две джонки с норда! — крикнул вдруг с мачты около одиннадцати утра зоркий наблюдатель.
— Направление?
— Зюйд-ост, идут в полветра.
Тут же на палубе появился Мур с подзорной трубой, чтобы получше рассмотреть замеченные суда. Вслед за ним — впервые за все время пребывания англичан на джонке — вышел и Бен Али. Длинный восточный халат он сбросил и остался в коротких штанах и такой же куртке. Из-под широкой, пестрой ситцевой перевязи, спускавшейся с левого плеча под правую руку, виднелись стволы нескольких пистолетов и малайский крис. Держа сверх того в правой руке еще и ружье, он поднялся по трапу, и не обращая ни малейшего внимания на англичан, занял свое место на верхней палубе.