====== I. По трапу ======
Это было тихое спокойное утро. Солнце аккуратно замаячило своими лучами из-за тонкой линии горизонта, но ещё не показываясь в поле зрения, как будто боялось это сделать. В маленьком городишке, расположившимся прямо возле моря, жизнь текла по-своему быстро. Всё было совершенно одинаково, каждый день одни и те же люди, одни и те же товары, одни и те же суда в гавани.
Спокойно глядя на окружающую среду, я проводила так каждое утро. Ежедневно я просыпалась ещё до появления первых лучей солнца и шла на утёс, где росла одна-единственная плакучая ива. В её замысловато переплетённых ветвях было так уютно, так спокойно, здесь тебя никто и никогда не достанет… А море. Оно такое прекрасное, это море. Смотреть на него можно вечность, как и мечтать о том, что когда-нибудь и сам окажешься в нём. Но это всё пустые надежды, мечты… Хотя очень хочется всё же в это верить. Я лёгкой походкой вышла из-под уютных ивовых ветвей и встала на самом краю обрыва. Чувство свободы захлестнуло меня с головой, как и свежий поток ветра, что решил поиграть с прядями моих волос… — Ты снова здесь, Лора? — послышался за спиной чей-то тихий, но до боли знакомый голос. Я обернулась и увидела стоящего передо мной Тома. Это был сын кузнеца, мы с ним выросли вместе, поэтому — хорошие друзья. — Я буду каждый день приходить сюда, пока не решусь спрыгнуть, — тихо ответила я. Томас резко изменился в лице. — Лора, как ты можешь такое говорить? — Он смотрел на меня испуганно, смотрел, как мои длинные каштановые волосы развеваются на ветру, но он не мог видеть тонкое дрожание пушистых ресниц, не мог заметить стоящих в чёрных глазах слёз. — Ты не видел того, что видела я, Томми, — коротко ответила я, моргая, чтобы слёзы не тревожили меня. Никто и никогда не должен увидеть моих слёз… Это излишние мелочи, которые не нужно показывать простому народу из этого города. — Ты уже четыре года убегаешь на этот выступ. Лора, я беспокоюсь за тебя, — сказал Том, нерешительно подходя ко мне чуть ближе. — Не нужно винить себя в его смерти. Я почувствовала, как в груди вновь затягивается тугой болезненный узел, который не давал мне покоя вот уже несколько лет. Зачем он заговорил об этом?.. Для чего он хочет сделать мне ещё больнее, чем сейчас? — Лора, это был несчастный случай, — тихо продолжал Том, не поняв моих чувств. — Никто не мог этого предвидеть. Я опустила взгляд. — Томми, я всё видела. Я видела и ничего не сделала, Том! Четыре года назад мне довелось очень сильно поссориться с человеком, которого я тогда… да и, чего греха таить, сейчас… любила. Из-за сущей нелепицы… Александр должен был из последнего плавания прийти с подарком, с особенным подарком. Он обещал подарить мне одну редкую рыбёшку, что водилась лишь в водах, где ему, по счастью, нужно было побывать. Её называли настоящим сокровищем для тех, кому посчастливилось её достать. Он почти привёз мне это чудо, когда внезапно у самого берега, когда я вновь стояла на этом самом скалистом выступе, трепетно ожидая возвращения любимого из плавания, налетел ураган. Огромные волны, едва не сносящие корабельные мачты, накрыли судно и оно исчезло… Нет, не потонуло, просто исчезло. Больше ничего не было слышно об Александре, а ведь в последнем письме именно мне хватило духу упрекнуть его в чересчур медленном ходе судна… В мои глаза вновь вернулись прозрачные солёные капли, но на этот раз даже ветру или солнцу не посчастливилось увидеть их. Том всегда понимал меня, но только не сейчас. Мы сильно отдалились в последние четыре года, которые я фактически провела на этом утёсе, в слабом огне надежды на возвращение «Красного рассвета» домой… — Лора, я боюсь, что ты когда-нибудь и вовсе пропадёшь. Неужели тебе совершенно наплевать на меня? — спросил Том очень грустно и тихо. Мне было его жаль, но все мои чувства давно выгорели на солнце… — Знаешь, Том, — я повернулась к нему и вдруг почувствовала гнев, наверное, впервые за эти годы, — тебе лучше беспокоиться о себе, нежели обо мне. Прошу, оставь меня в покое! Бедный Том! Он, видно, не ожидал такой реакции. Томми тоже привык видеть меня совершенно безучастной, но никак не вспыльчивой девушкой, которая сейчас нагрубила ему. Но всё же он ушёл, предоставив меня своим мыслям…
Громкие голоса и звон стали летели со всех сторон; тяжёлые капли дождя мешали сосредоточиться, заливая все глаза и скрывая от глаз противников. Чего уж греха таить, никто из-за этого не расстроился: их омерзительный вид был не очень приятен для глаз. Два корабля встали, фактически касаясь бортами друг друга и раскачиваясь на сильном ветру. В такой шторм идти на абордаж могли только безумцы, но, возможно, они таковыми и были… Ветер нёс их судно прямо туда, куда те и рассчитывали при нападении на то хиленькое судёнышко: к городу Трезеста. Наконец толпа врагов начала заметно редеть, и всё чаще можно было услышать радостные возгласы воодушевлённых победой пиратов. Корабль, ходивший под чёрным парусом, дал огонь из всех орудий. Натиск врагов свёлся до минимума, обе команды, однако, работали на износ. — Живее, крысы сухопутные, вперёд! — подгонял всех уже немолодой пират, очевидно, служивший старпомом на судне-о-чёрных парусах. Этот мужчина, как и большинство морских волков не особенно заботился о том, как он предстанет в грядущем дне. На грязную, некогда белую рубаху был наспех натянут изрядно потрёпанный тёмно-синий жилет. Волосы бывалого моряка уже тронула седина, а пышные бакенбарды так и вовсе были совсем белыми. — Вперёд! Огонь из всех орудий! — горланил он, перекрикивая пушечные огни. Матросы разделились на несколько категорий, большая часть из которых держала в оцеплении наплыв вражеских людей. Звенела сталь, то и дело кто-то из дерущихся падал и не всегда он мог подняться во второй раз… — Порох подходит к концу, мистер Гиббс! — доложил один из матросов, растерянно взмахнув саблей. — А у них даже фок-мачта не завалилась! — А, чёрт с ним! — Гиббс быстрым выученным за долгие годы движением открепил от пояса фляжку, какие люди в жарких странах использовали, чтобы переносить по пустыням воду, сделал из неё ощутимый глоток и уже с новыми силами и небывалым рвением для своего возраста бросился в бой, размахивая оружием. Пока бежал, он успел покалечить сразу троих матросов, один из которых даже был на его стороне. Сыпя проклятиями и ругательствами, раненый пират поднялся на ноги, но тут же был вновь сбит с ног в буквальном смысле этого слова перелетевшим на борт корабля человеком. Старпом остановился, как будто увидел призрак, и тут же расцвел в улыбке. Перед ним стоял его капитан. На голове у него была морская кожаная треуголка, что не до конца скрывала края красной банданы; одет он был в коричневый расстёгнутый китель, из-под которого виднелся жилет, наспех надетый поверх просторной рубашки, также на нём были темно-коричневые бриджи и высокие сапоги; на его поясе висела сабля, а также за пояс была заткнута пара пистолей. А черты его лица были очень манящими для взглядов: тёмно-карие глаза, подведённые сурьмой от слепящего солнца, на губах играла довольная улыбка, а тёмные волосы были сплетены в дреды. Это был капитан Джек Воробей. — Джек! — воскликнул Гиббс радостно. — Ты всё же добыл, что искал! — Мне кажется, — капитан не глядя в полоборота очень ощутимо ткнул прущего на таран врага, — что сейчас не совсем удачный момент для таких свершений, мистер Гиббс! — Джек торопливо пошёл по палубе в направлении мостика. — Кто у штурвала? — спросил он, поднявшись наверх, и тут же замер, расплывшись в довольной улыбке. — Можно было и не спрашивать! — произнёс рулевой, который оказался женщиной. Она была одета в белую рубашку, стянутую тугим кожаным корсетом на талии; сверху она накинула кожаный китель, который в свою очередь был опоясан ремешком с серебряной пряжкой. У пояса были прикреплены пистолет и сабля, голову пиратки покрывала широкополая шляпа, не до конца скрывающая края жёлтой банданы. На шее девушки висел амулет, русые волосы были заплетены в косички-дреды, а поперёк всего носа виднелся давний шрам. — У нас проблемы, кэп, или мне кажется? — с небрежной улыбкой осведомилась девушка, проворачивая штурвал. Корабль чуть накренился, едва-едва не касаясь высокими мачтами мачты вражеского судна. — Тебе кажется, цыпа, — Воробей пальнул из пистолета, сбивая с рея ещё одного врага. — И как тебе это удаётся, Онората? — неожиданно спросил он, наблюдая за палубой брига, но в то же время не отходя далеко от штурвала. — Что именно, Джекки? — не снося улыбку с лица спросила пиратка. — Быть настолько очаровательной даже в такой момент! — усмехнулся Джек. Быстрым движением он приобнял Онорату за талию и ещё один раз выстрелил, заставив навеки умолкнуть мчащегося сюда матроса из команды оппонента. — Некоторые вещи остаются неизменными, тем более, если это пиратские вещи, — она ухмыльнулась. Между тем ситуация для них принимала опасный поворот. Каждый матрос с брига так и норовил прикончить капитана пиратов, то есть Воробья, поэтому тому приходилось постоянно отстреливаться от «желающих получить отметину дурака». Но вот настал момент, когда порох закончился. Послышался глухой щелчок, а это могло значить только одно: порох промок. — Какое нелепое недоразумение! — Джек возвёл руки вверх, глядя на угрожающе надвигающегося на него моряка. — Дружище, а ты в курсе, что ещё немного — и у всех будет шанс лицезреть твою бесштанную корму. — Враг остановился. — Это немного попортит момент твоей славы, смекаешь? — А да, спасибо, приятель! — моряк доверчиво стал ощупывать ремень брюк, и этого отвлечения Воробью было достаточно, чтобы выхватить саблю и направить его на дурачину. — Ты обманул меня! — он был раздосадован до глубины души. — Отчего же? — капитан заставил его отойти к планширю и только возле него резким движением клинка разрубил пояс несчастного. Бедолага вскрикнул и тут же выбросился за борт, надеясь, что никто не видел этот позор. — Я удивлена, что ты не обманул его, — улыбнулась пиратка, крепко сцепив пальцы на штурвале. — Э-э, скорее: слукавил. Или недосказал… Я ведь никогда не вру, цыпа! — Воробей развёл руками. — Уж прямо-таки никогда? — Онората сделала ещё один манёвр, пытаясь повернуть судно, однако её сил явно было недостаточно, поэтому к ней на помощь тут же прилетел Джек. — Конечно! Недоговаривать, фантазировать, лукавить, дополнять и изменить реальность происходящего, но врать… Это не по мне! — ответил пират, помогая рулевому со штурвалом. — Ха-ха, тогда выходит, что и я никогда не вру! — ответила пиратка, наконец перевернув штурвал. Людей на палубе стало значительно меньше. Джек обернулся назад и, взглянув на обломки брига, который они только что потопили, усмехнулся. — Нет, цыпа. На такое способен только капитан Джек Воробей, — ответил он, оповестив остальных пиратов об удачном завершении дела. Остальные его слова, которые, впрочем, он и не сказал, растворились в громких овациях пиратов.
Солнце уже поднялось высоко над горизонтом, освещая своими лучами каждый закоулок города. Каждый житель этого города вёл себя громко, шумно, придерживаясь своих занятий. Я шла по главной улице города, подобрав подол длинного платья, механически здороваясь с каждым, кто приветствовал меня. Мои мысли вновь унеслись в каком-то другом направлении. Сегодня утром я получила важное письмо из Порт-Ройяла. Оно было от делового партнёра Александра. От воспоминаний сердце болезненно сжалось, но на этот раз я не могла позволить себе такую слабость, как на утёсе… Нужно быть сильной, по крайней мере, до тех пор, пока не представится возможность побыть в одиночестве. Наконец я дошла до предполагаемой цели. Это была местная резиденция управляющего. Трезеста, конечно, не такой большой город, как Порт-Ройял, поэтому здесь всем заправлял всего лишь один человек: Бодер Смит, только с недавних пор занимающий этот пост. Я знала лишь одного Бодера Смита, мои кулаки от воспоминаний о нём непроизвольно сжались, но не может быть, что это действительно он… Нет. Это управляющий, и мне нужно произвести на него хорошее впечатление. Ведь от того, как я сейчас себя зарекомендую, сложится вся моя дальнейшая судьба в моём родном городе… Я расслабила кончики пальцев, что всё ещё трепетно сжимали край платья, и остановилась возле самого большого дома, который, кстати, был уникальным в нашем городе. Тщетно пытаясь унять предвкушающую дрожь, я слегка подрагивающей рукой постучала в дверь. Она распахнулась сравнительно быстро. Её мне открыл, само собой, слуга. Мне стало несколько непривычно, но я, стараясь не показывать своего замешательства, попросила немедленной встречи с мистером Смитом. Слуга смерил меня внимательным взглядом и пообещал, что обо всём доложит, пока что пригласив меня в холл. Дверь гулко захлопнулась. Оказавшись внутри этого белого чуда архитектурной мысли мне почему-то сразу стало не по себе. Дурное предчувствие сковало все мои конечности, и я, как зачарованная, осматривала помещение. — Пожалуйста, подождите, мисс, — попросил меня слуга. Я кивнула, и он удалился. Холл был, действительно, огромен, но при этом он весь был устлан большим широким и весьма не дешёвым ковром. Прямо посередине комнаты стоял длинный бархатный диванчик, на котором, наверное, и ожидали посетители управляющего, а прямо за ним располагалась белоснежная лестница. Возле дивана, прямо напротив, стоял небольшой столик, на котором стояла утончённой работы ваза. Мне не понравилось, что здесь не было растений: уж очень мёртвым казалось это помещение. Я присела на краешек дивана, ожидая, когда обо мне доложат. Наверху хлопнула дверь. Я вздрогнула от неожиданности и обернулась на звук. По лестнице быстро сбежала какая-то очень эффектная дама, громко ругая управляющего. — Oh mon Dieu! Как он может так гово’гить обо мне? — с диким французским акцентом воскликнула женщина. — И он ещё тве’гдит о союзе и д’гужбе на’годов! — тут её взгляд упал на меня, и я смогла её хорошо рассмотреть. Это была весьма выдающихся форм и явно состоятельная леди, лет сорока. На ней было одето очень дорогое платье, рядом с которым мой лучший наряд смотрелся просто, как кусок старой ткани. На голове у мадам была небольшая шляпка, украшенная, судя по всему, настоящими цветами, и которая почти полностью скрывала от глаз её тёмные волнистые локоны. Она несколько секунд буравила меня взглядом, от чего мне вдруг стало не по себе. «Ещё чуть-чуть и я задохнусь!..» — подумала я, судорожно глотая ртом воздух, и как раз в этот момент женщина, к счастью, наконец отвела свой взгляд от меня. — Боже! — воскликнула дама после короткой паузы. — Бедная девочка, ты тоже попала в сети этого ме’гзавца? — она недружелюбно посмотрела на дверь. — Или… Или это из-за тебя он ‘гершил… — вдруг в её взгляде что-то поменялось. — Что ты здесь делаешь, девочка, и почему на тебе такое сове’гшенно безвкусное платье? От её напора я растерялась. — D-désolé? (1) — переспросила я. Это было единственное слово, которое я знала на французском, и никогда бы не подумала, что именно его моё напуганное сознание выдвинет в такой ситуации. Мадам была явно очень рассержена и, как мне показалось, обрадована этим словом одновременно. Она что-то радостно защебетала на своём родном языке и когда закончила, выжидающе посмотрела на меня. Интуитивно мне было понятно лишь то, что управляющий только что выбросил её из кабинета… — Мисс Лора Харрис, — спасительный слуга освободил меня от необходимости отвечать этой женщине, — мистер Смит ждёт Вас. — Да-да, конечно. Спасибо, — торопливо ответила я, вновь подымая подол платья. Я последовала за слугой, безумно радуясь счастливому избавлению. Француженка разочарованно поглядела мне вслед, и больше не стала задерживаться в этом доме.