Если же дерзновенная рука твоя, о чужеземец, хевдинг, шейх, раджа, вождь краснокожих, осмелится перелистать страницы моего Совершенно Секретного Дневника, невзирая на грозное предупреждение мое, запомни: ты будешь повешен на рее самой высокой мачты /она называется Грот-мачтой, довожу это до твоего сведения, дерзкий чужеземец!/ нашего флагмана /это самый главный корабль каравана, чтоб ты знал, о дикарь!/ – повешен, как гнусный святотатец, осквернивший святыню и посмевший проникнуть в тайну!
После такого предупреждения, полагаю, у хевдингов, буканьеров, негров, индейцев и прочих чужеземцев отпадет охота читать мою исповедь. Потому что мою исповедь даже мой собственный горячо любимый папочка Бофор читать не имеет права! Право это имеет только мой далекий герой, мой таинственный рыцарь, моя любовь в Бархатной Маске! Ты, называющий себя Шевалье де Сен-Дени!
А вы все, прочие – уберите свои грязные лапы от моего дневника!
В противном случае Шевалье отомстит вам, и месть его будет ужасна: он проткнет вас насквозь своей прекрасной шпагой! Да-да, именно так он и сделает, если вы осмелитесь проникнуть в мою тайну!
Но, если быть откровенной /а я постараюсь писать истинную правду/ я вовсе не такая важная персона, чтобы по моему желанию Бофор и Шевалье вершили свой суд над дерзкими негодяями. Не принцесса, повелевающая толпой слуг, а замухрышка-паж, на которого смотрят как на нечто наивное, докучное, нелепое, словно соринка в глазу или пятое колесо в телеге, скажем лучше, в карете – на телегах я никогда не ездила, а в каретах катаюсь с тех пор, как себя помню.
Я очень одинока и несчастна и никому на свете не нужна! Даже Ролан де Линьет, и тот меня оставил ради сочинения своих мемуаров. Все прочие либо пьют, либо сидят по своим каютам. Вот бездельники! У меня нет слов от возмущения, мне чертовски скучно, и от скуки лезут в голову всякие мысли.
Например, о том, что здорово было бы устроить бунт на корабле, ворваться к капитану де Вентадорну и, угрожая этому морскому волку отцовским пистолетом, скомандовать: ''Меняем курс, капитан! Тысяча и один черт! Плывем в Китай!'' – `'Но сударь, – возразит капитан де Вентадорн, – Приказ Короля! Девятый Крестовый Поход!''
А я отвечу: ''К черту Короля! Хочу в Китай!''
… Что-то я не то пишу. Капитан де Вентадорн не подчинится и не велит изменить курс. Он скорее умрет, чем нарушит приказ короля. Хотя я совсем мало знаю капитана, но уверена, что этот человек любой ценой выполнит свой долг, и никакая сила не заставит его изменить этому долгу. Тем более – паж с пистолетом. Да он меня сразу разоружит, и еще пинка даст. Какой ужас!
Какие дикие мысли лезут в мою голову! Потому что я хочу в Китай!
Что бы такое придумать, чтобы они меня послушались и поплыли в Китай, вернее, ''пошли'' – говорят, что корабли ''ходят'', хотя я не понимаю, почему говорят ''мы идем'', когда мы не идем, а на самом де- ле плывем? Но так говорят, хоть это, кажется, глупо.
Только Иисус, наш Божественный Спаситель, ХОДИЛ ПО ВОДАМ.
Может, потому моряки и говорят: ''Идем туда-то!'' Тогда интересно другое: язычники, турки и арабы тоже так говорят: ''Идем туда-то!'' Ну, это мы еще выясним.
А в Китай я так рвусь из-за вас, о Шевалье. Я все думаю, думаю – что же вам там понадобилось? Почему вы меня не послушались, ведь я так звала вас принять участие в нашем путешествии! Не думаю, чтобы вы струсили и испугались арабов. Не страшнее же они напавших на нас возле церкви Сен-Жермен-де-Пре авантюристов во главе с Роже де Шаверни. Нет, вы, конечно, не струсили – вы так смело дрались с этими бедовыми ребятами! И еще раньше, там, в тайной резиденции Месье…Но об этом слишком опасно писать, и я увлеклась воспоминаниями.
А попасть в Китай так просто! Только пройти Гибралтар, обогнуть Африку, пересечь Индийский океан и достичь этой Земли Обетованной. Я почти ничего не знаю об этой Земле Обетованной, и теряюсь в догадках – зачем, зачем вам нужен этот Китай?
Я не думаю, чтобы вы были доверенным лицом короля – судя по вашим резким высказываниям в адрес Людовика XIV – но это тоже писать опасно, и я опять себя останавливаю, не дописав фразу.