— Это тебе на салинге поведал мой адъютант?
— Нет, не он. Ролан-барабанщик нечаянно услышал конец вашего разговора с Шевреттой.
— Я забыл, Анжелика, честное слово, я забыл. Устами младенцев глаголет истина. Конечно, надо разобраться в бумагах милейшей графини. Спасибо, что напомнила.
Бофор взглянул на часы.
— Сейчас рановато, но через пару часов я пошлю к Раулю за этими бумагами. Ты не выполнишь мое поручение?
— Сказать Раулю, чтобы принес вам бумаги Шевретты? С удовольствием, монсеньор! Я же и поблагодарить его толком не успела…
— Да подожди ты, куда вскочила! Говорят тебе — рано!
— Боже мой! Но я же должна привести себя в порядок!
… Когда молоденькая девушка охорашивается перед зеркалом, время летит для юной особы незаметно. Герцог залюбовался дочерью. Она обернулась, поймала задумчивый взгляд отца и спросила:
— Как я выгляжу?
Вместо ответа Бофор показал большой палец.
— Ты прелестна, моя малышка.
— Есть в кого быть прелестной! — гордо ответила адмиральская дочка.
''Есть для кого быть прелестной' , — усмехнулся адмирал.
Теперь на часы взглянула Бофорочка.
— Еще рано, да?
— Говорят тебе рано, мадемуазель Торопыга!
Бофорочка вздохнула и уселась у иллюминатора, подперев щеки кулачками. В дверь постучали.
— Кто там еще? — спросил герцог.
— Монсеньор, извините — я решился побеспокоить вас так рано.
— О, легок на помине! Заходи, виконт!
Вошел Бражелон, элегантный, нарядный, с большим пакетом в руках. Он поклонился герцогу и добродушно кивнул Анри.
— Господин виконт, — прошептала Бофорочка, вставая.
— Я как раз хотел послать за тобой Вандома. Но я думал, ты еще спишь.
— Я вам не помешал, монсеньор?
— Говорю же, ты как раз кстати! Мы с Анри тоже ранние пташки. Дело в том, что мне нужны документы, которые привезла твоя матушка. А что это за пакет у тебя?
— Это и есть те самые бумаги. Взгляните, монсеньор.
Бофор взял пакет и многозначительно взглянул на Вандома.
— Господин виконт, я вам очень признателен, — промолвил Анри, — Все, что я пережил вчера, не выразить словами. А сейчас, монсеньор герцог, с вашего разрешения, я поднимусь на верхнюю палубу. Можно?
— И даже нужно, — сказал герцог, — Мы тут сами разберемся. Садись сюда, мой дорогой, — он указал на стул возле иллюминатора, — и давай смотреть твои бумаги.
— Извольте, монсеньор, — Рауль вынул из пакета первый лист и протянул адмиралу. Герцог пробежал документ глазами.
— Ого! — воскликнул Бофор, — Ай да графиня! Это серьезно!
— Не то слово! — кивнул Рауль, — Но это еще не все!
14. ЧЕСТНЕЙШИЙ ЧЕЛОВЕК ФРАНЦИИ
/ Продолжение /
— Насколько я понимаю испанский, мой милый виконт, это план крепости Джиджелли.
— Совершенно верно, монсеньор. К сожалению, план прошлого века.
— И то хорошо! — заявил герцог, — У нас и такого не было. Вернее, был, но очень тупой.
Бражелон вздохнул и пожал плечами.
— Понимаю, — сказал герцог, — Я пытался добыть информацию. Но эти болваны-чиновники ни черта не знают. А король заявил: на месте разберетесь. К счастью, наша милая Шевретта оказалась более предусмотрительной. И как только она ухитрилась добыть эти бумаги, удивляюсь! Впрочем — не удивляюсь, вспомнив испанских друзей твоей матушки.
— В архивах Мадридского двора существовал, по всей видимости, не один план мусульманской цитадели… Матушка взяла более современный, полагая, что он представляет наибольший интерес для нас. Ведь крепость строили испанцы. И то, монсеньор, за это время мусульмане наверняка не раз ее перестраивали. 'Это для Аллаха легко! ' Но главное — тайные коммуникации, подземные ходы — вот этой информацией мы, к сожалению, не располагаем.
— Да, — вздохнул герцог, — И все же, дружок, я очень благодарен твоей матушке за этот план. Уже есть над чем подумать.
— Как-то зашел разговор, — заметил виконт, — Если бы у нас было время, можно было бы подготовить разведчиков и раздобыть необходимые нам сведения.
— Что? — изумился герцог, — Послать ТУДА наших людей?
— Переодетых, разумеется, — сказал Рауль.
— Не для того ли вы под пивком лепечете по-арабски?
— И кое-что уже усвоили. Арабский — один из самых простых языков. Вот только обленившийся народ, и я в том числе, никак не может взяться за арабскую письменность. Один Гугенот ценой поистине героических усилий упрямо выводит эти закорючки.
— Неужели вы серьезно замышляли проникнуть в крепость?
— Почему бы и нет?
— Чушь! Думать забудьте! И Пиратам своим скажи — пусть даже не помышляют!
— Как знать, монсеньор…
— Это не удивительные приключения, как, может быть, кое-кто из вас воображает! Это — смертельная опасность и жестокие пытки в случае провала. Вам это ясно?
— Увы! — вздохнул виконт, — В таком деле могут участвовать люди убежденные, я сказал бы, отчаянные.
— Навряд ли такие нашлись бы.
— Если поискать, может, и нашлись бы.
— Вроде тебя, что ли? И твоих бесшабашных пиратов?
— Я не очень силен в арабском. А в остальном — если прикажете, я готов. В случае чего немым прикинулся бы.
— Какие бы невероятные планы вы не придумывали, без меня ничего не предпринимайте.
— Это еще пока не план. Это даже не идея. И навряд ли наши фантастические замыслы заслуживают внимания вашей светлости.
— Мой друг, ты отступаешь?
— А я и не наступал, монсеньор. Мало ли о чем болтают люди, не обращайте внимания на нашу похвальбу. В непринужденной беседе…
— Меня не проведешь — вы все-таки что-то замышляете. Весьма опасное.
— Вовсе нет, монсеньор! Взгляните лучше на остальные документы.
Бофор отложил план крепости, взял второй лист из пакета.
— Что за дьявольщина? — буркнул герцог, — Да это же латынь! — и он выругался по-солдатски.
— Она самая, монсеньор, — сказал Рауль, слегка улыбнувшись.
— А ты знаешь латынь, виконт?
— Более менее. Перевести вам?
— Переводи.
— Этот документ представляет собой не что иное, как декларацию Отцов Святой Троицы. Святые Отцы обращаются к монархам христианских держав Европы — к христианнейшему… королю… Франции…
— Побыстрее можешь? Я и сам вижу, хоть и не знаток латыни — королю Франции Людовику Четырнадцатому…
— … к католическому величеству Филиппу Четвертому, королю Испании, к королю Англии Карлу Второму, к правительствам Венеции, Голландии, Италии, Польши… К Великому Магистру Мальтийского Ордена… и так далее, тут еще много, я сокращу, монсеньор, с вашего позволения.
— Сокращай, сокращай, самую суть!
— Самая суть, монсеньор, заключается в том, что Святые Отцы, с давних пор занимающиеся выкупом невольников, призывают христианские державы и рыцарские организации сплотиться и оказать им помощь в борьбе против мусульманского террора в Средиземноморье и странах Магриба по отношению к христианам. Вот здесь, монсеньор, списки погибших. Далее Святые Отцы приводят конкретные факты. Тут, можно сказать, вся Европа. На родине этих людей считают пропавшими без вести. И вот еще что, монсеньор… этих несчастных… их не просто убили.
— Понимаю, — Бофор нахмурился.
— Мне… переводить? — спросил Рауль тихо.
— Переводи.
— Все?
— Все!
— Здесь рассказывается о восстании рабов-христиан в городе Алжире, столице так называемого Алжирского регентства. Невольники составили тайное общество. Пятьдесят смельчаков переоделись в женское платье и, закрыв лица вуалями, со спрятанным под одеждой оружием вошли в город с разных сторон, подошли к касбе, захватили врасплох часовых и заперлись в этой цитадели. Они призывали присоединиться к ним местное население, чтобы свергнуть в Алжире власть турок. Если бы повстанцы нашли среди местных решительных товарищей, судьба Алжира изменилась бы, владычество турок было бы уничтожено. Но жители Алжира, беспечные и трусливые, заперлись в своих домах и не откликнулись на призыв повстанцев.