— Конечно, конечно, — с жаром откликнулась Паулита, подходя к Хулии и словно желая защитить ее. — И не два дня, а два года. Я буду так счастлива, и поверьте, мы ни в чем не будем нуждаться, я заставлю Москита работать. Не правда ли, Москит, ты с радостью позаботишься о сеньоре?
— Верно, сеньора, — ответил Москит, — здесь вам будет спокойно, и вы ни в чем не будете терпеть недостатка.
— В таком случае, — сказал дон Хусто, — больше говорить не о чем. Тем не менее послезавтра я снова навещу вас, чтобы узнать, не надо ли вам чего-нибудь. До свидания, Хулия, до послезавтра. Если же вам что-либо понадобиться раньше, передайте через Москита.
— Благодарю вас, сеньор, благодарю, — повторила Хулия, протянув ему руку.
— Прощайте.
— Да, я хотела просить вас об одном одолжении, — сказала Хулия.
— Пожалуйста, всегда готов служить вам.
— Обещайте никому не говорить, что вы разыскали меня. Ни моей матери, ни дону Педро Хуану.
— Обещаю. Об этом будем знать только мы четверо на целом свете.
— Ах, сеньор, вы так добры!
— Дон Хусто удалился, Москит проводил его до дверей. Паулита и Хулия остались вдвоем.
— Замечательный человек! — воскликнула Хулия.
— Напрасно вы так думаете, — возразила Паулита.
— Как?
— Не советую доверять ему.
— Но…
— Тише, Москит идет, он ему очень предан.
Закрыв за гостем дверь, Москит вернулся в спальню.
— И зачем ты только притащил с собой этого жука? — сказала Паулита.
— Что это с тобой? — спросил Москит.
— Ты знаешь, я недолюбливаю его.
— Он принял горячее участие в судьбе сеньоры, я хотел ее порадовать. У вас бывали с ним раньше размолвки?
— Нет, — ответила Хулия.
— Так в чем же дело?
— Просто предчувствие, — сказала Паулита.
— Если он себе хоть что-либо позволит, ему не поздоровиться, — пообещал Москит. — А теперь давайте спать.
Радушные хозяева ушли на ночь в соседнюю комнату, уступив гостье свою спальню.
V. СДЕЛКА
Пробежав глазами прощальную записку жены, Педро Хуан бросился на ее половину, решив во что бы то ни стало помешать ей покинуть дом, и подоспел как раз в тот момент, когда сеньора Магдалена переступила за порог своей комнаты.
— Магдалена! — воскликнул Педро Хуан. — Куда ты?
— Я ухожу навсегда, — надменно ответила сеньора Магдалена.
— Понимаешь ли ты, что делаешь? Произойдет ужасный скандал, о нас пойдут сказки по городу.
— Я все обдумала. Что будет, то будет, но в этом доме я не останусь.
— Магдалена, ради бога!
— Пустите меня.
— Дай сказать тебе хоть слово.
— Ничего не желаю слышать.
— Магдалена, опомнись, подумай…
— Дайте мне пройти.
— Послушай…
— Не желаю слушать! — решительно воскликнула Магдалена и направилась к лестнице.
— Что ж, поступай как хочешь, Магдалена, но завтра тебя замучают укоры совести, несправедливая, бесчеловечная мать!
— Ты говоришь — несправедливая! — Сеньора Магдалена с негодованием повернулась к мужу. — Несправедливая? Бесчеловечная?
— Да, — повторил Педро Хуан, — несправедливая!
— И ты смеешь говорить это после того, как Хулия нанесла мне самое тяжкое оскорбление, какое только может нанести дочь своей матери? Ты называешь меня несправедливой за то, что я отреклась от дочери — твоей соучастницы?
— Ты несправедлива, Магдалена. Чудовищно несправедлива. Хулия невинна.
— Невинна?
— Да, невинна! Клянусь спасением моей души! Она невинна, Магдалена.
— А ее замешательство? Ее обморок?
— Магдалена, настало время открыть тебе правду. Во всем виноват я. Я пытался соблазнить невинную девушку…
— А что же она?
— Она не желала слушать мои слова, всегда избегала и, наконец, возненавидела меня. Но дочерняя любовь, желание оградить тебя от горя заставляли ее молчать, а ты отплатила за ее любовь гнусным подозрением.
— Так это правда, Педро Хуан? Ты не обманываешь меня?
— Клянусь тебе всем святым, что есть на земле, Магдалена! Неужто ты не чувствуешь искренности моего признания?
— Да, да, сердце мое подсказывает, что это правда, что ты не лжешь. Моя Хулия, моя дочь невиновна, а я оскорбила ее подозрением, я прокляла ее.
— Ты ее прокляла?
— Да. Ах, как я была жестока! Я должна увидеть ее, попросить у нее прощения!.. Хулия! Хулия!
И сеньора Магдалена бросилась в комнату Хулии с криком:
— Хулия, Хулия, моя дочь!
Но Хулия была уже далеко.
— Хулия! — повторяла сеньора Магдалена, заглядывая во все покои. — Где Хулия? Где моя дочь?
— Сеньора, — сказал слуга, — сеньорита вышла из дому уже давно.
— Боже мой! Как я перед ней виновата! — воскликнула сеньора Магдалена, падая в кресло.
Педро Хуан немедля распорядился, чтобы все слуги отправились на розыски Хулии; потом, взяв шляпу и плащ, он сам вышел из дому, оставив сеньору Магдалену в глубоком отчаянии.
Один из слуг рассказал дону Хусто об исчезновении Хулии, вот почему ему и удалось по чистой случайности найти ее. Но был уже поздний час, кроме того, он ничего не знал о раскаянии сеньоры Магдалены, да и Хулия просила его сохранить все в тайне, так что он решил не сообщать пока семье, где беглянка нашла себе приют.
И наконец, он полагал, что ему легче добиться своей цели, пока беззащитная Хулия живет у Паулиты, а не у себя дома рядом с Педро Хуаном. Итак, дон Хусто в самом радужном настроении отправился домой, помалкивая о своей нежданной удаче.
А в доме Педро Хуана по-прежнему царила тревога. Слуги продолжали безуспешные поиски и возвращались с самыми неутешительными вестями. По одним сведениям, какие-то приезжие встретили молодую девушку, вероятно, Хулию, по дороге на Койоакан. Другие утверждали, что молодая девушка на глазах у альгвасила бросилась в канал. А иные делали предположение, что Хулия нашла убежище в монастыре.
Сеньора Магдалена с редким мужеством выслушивала все противоречивые сведения и предположения. Сердце матери обливалось кровью; она обвиняла себя в гибели дочери, — позабыв священные узы, которые связывают мать и дочь, она дала ревности одержать над собой победу.
Ночь прошла в мучительной неизвестности; сеньора Магдалена молилась, не зная покоя; Педро Хуан в сопровождении слуг с факелами и фонарями обходил улицы, выспрашивал всех дозорных и прохожих, стучась во все двери.
Уже брезжило утро, когда бывший живодер вернулся домой, измученный и приунывший: он ничего не узнал, не принес жене никаких утешительных вестей, не мог подать ни малейшей надежды. Несчастная мать рыдала и была на грани безумия. Педро Хуан опустился рядом с ней в кресло; вскоре усталость взяла свое, и он уснул.
Так прошло утро. Сеньора Магдалена заперлась в спальне и отказалась от еды. Педро Хуан позавтракал с аппетитом и снова взялся за свои бесплодные поиски.
Он вернулся в сумерки, так и не узнав, где скрывается Хулия.
Колокол ударил к вечерней молитве, когда слуга доложил сеньоре Магдалене, что ее желает видеть незнакомая женщина.
— Скажи, что я никого не принимаю, у меня в семье большое горе, — ответила Магдалена.
— Я так и сказал ей, но она настаивает, говорит, что это дело весьма интересует вашу милость.
— Ну что ж, проси ее, — разрешила наконец сеньора Магдалена и вошла в соседнюю комнату. Перед ней стояла женщина вся в черном; под густой вуалью. С церемонным поклоном хозяйка дома указала гостье на стул.
— Сеньора, — начала женщина под вуалью, — меня привело к вам важное дело, и я желала бы поговорить с вами со всей откровенностью.
— Я слушаю вас, — ответила сеньора Магдалена.
— Сеньора, ваша дочь у меня в доме…
— Моя дочь? Хулия?
— Именно так, сеньора. Мы с мужем люди бедные, но, пока мы живы и здоровы, мы не станем сидеть сложа руки, и ваша дочь не будет терпеть нужды…