— Ричард!
— Ты не отрицаешь, значит, это правда. Кроме того, влюблен ты в Хулию, прекрасную француженку, Принцессу-недотрогу.
— Черт возьми! Правда.
— Однако раньше ты отрицал это. Теперь я понимаю, почему ты так взволновался, когда вчера я сказал тебе о тайном сопернике.
— Ты прав, но объясни мне…
— К счастью, я могу тебе сообщить самые успокоительные сведения и надеюсь, они повлияют на твое решение.
— Говори.
— Так вот, знаешь ли ты Педро Хуана де Борику?
— Как же — Педро-живодер, Хуан Медведь-толстосум, испанец. Ему бы надо родиться быком или обезьяной.
— Он самый. Так вот несколько дней назад я узнал, что он повадился бродить вокруг дома твоей Хулии.
— Гром и молния! — прорычал Железная Рука, вскочив, как тигр.
— Спокойно, спокойно, дорогой сеньор, — невозмутимо продолжал Ричард.
— Тебя бы следовало называть не Железная Рука, а Пороховое Сердце. Садись и слушай.
— Но этот жалкий шут смеет посягать на мою святыню…
— О, право, я пожалел бы тебя, если бы это было так.
— Тогда ж чем же дело?
— Выслушай меня, и ты все поймешь.
Железная Рука сел, чувствуя, как бушует буря гнева в его сердце.
— Когда Медведь-толстосум стал кружить, как ворон, вокруг дома Хулии,
— продолжал англичанин, и Железная Рука снова чуть не вскочил с места, — то, поскольку единственной молодой, красивой, привлекательной особой там была твоя Хулия, все сразу смекнули: «Он охотится за Хулией». Я и сам так подумал. Но теперь все разъяснилось, и мы узнали поразительную новость: Педро-живодер, Хуан Медведь-толстосум, женится на почтенной сеньоре Магдалене, вдове Лафонт.
— Неужто! — воскликнул озадаченный охотник. — Да, может быть, это клевета или шутка?
— Все уже знают об этом, кроме тебя, хотя ты должен бы узнать первый.
— Но это невозможно. Хулия рассказала бы мне.
— Наверное, она сама не знала. Когда ты говорил с ней?
— Вчера вечером.
— А это все произошло сегодня.
— Я поражен.
— Кроме того, могу сообщить еще одну интересную для тебя новость.
— Говори.
— Свадьбу сыграют очень скоро, и счастливая парочка, захватив, разумеется, Хулию, покинет остров, чтобы пустить корни в Мексике или Гватемале.
— Этого не может быть. Хулия не могла бы скрывать от меня…
— Уверяю тебя, это правда. А если Хулии не будет, зачем тебе тут оставаться. Не лучше ли столковаться с Джоном Морганом?
— И в самом деле, — задумчиво отвечал Железная Рука, — но я должен удостовериться…
— Вот это правильно. Проверь все как следует, и если больше ничто тебя не удерживает, то какого дьявола! Отправляйся с нами.
— Да, да. Пойду поищу Хулию, пусть сама мне скажет.
— Ступай, поговори с ней. Но торопись, не забудь, сегодня ночью Морган назначил встречу всем, кто хочет принять участие в деле, а завтра на рассвете он уходит в море.
— Бегу и скоро вернусь. А если я уже не застану тебя?
— Исаак скажет тебе, где можно нас найти.
— Прощай!
И мексиканец, надев шляпу, вышел из таверны.
— Жаль, если Железная Рука не примкнет к нам, — сказал Ричард. — Он умен и отважен.
— А разве он отказывается? — спросил какой-то охотник.
— Надеюсь, теперь не откажется. Были у него помехи, но все уже позади, и, думаю, он будет с нами.
— Это находка! — откликнулся охотник, опорожнив стакан агуардьенте. И все принялись пить, не вспоминая больше о Железной Руке.
Ночь стояла темная. Молодой охотник подошел к дому Хулии, не встретив никого на своем пути. В доме еще не спали, окна были открыты, и из них лился свет.
Обойдя вокруг ограды, Антонио остановился там, где она была пониже, а на земле лежал большой камень, оказавшийся здесь, разумеется, не случайно.
Юноша стал на камень и заглянул в сад. Прямо перед ним было освещенное окно.
Железная Рука засвистал, подражая пению дрозда, и почти в тот же миг в окне появился темный силуэт Хулии.
Заметив ее, охотник снова свистнул. Хулия отошла от окна, но тут же вернулась со свечой в руке и, дунув на огонь, погасила ее. Комната погрузилась в темноту.
На условном языке влюбленных это означало: «Моя матушка еще не спит. Жди, я выйду к тебе».
Охотник отошел от изгороди и уселся неподалеку от лазейки, через которую выскользнула прошлой ночью Хулия. Сидел он долго, не шелохнувшись. Он был уверен, что Хулия еще не может выйти, и терпеливо ждал.
Наконец зашелестела трава, и Антонио услышал тихий голос:
— Ты здесь, Антонио?
— Здесь, Хулия, — ответил, подойдя к ней, охотник.
— Время терять нельзя. Матушка не спит, она очень взволнована, а мне нужно столько сказать тебе.
— Что случилось? — спросил Железная Рука, делая вид, что ничего не знает.
— Что случилось? Плохие новости. Сегодня матушка сказала мне, что решила выйти замуж.
— Замуж? Но за кого?
— За отвратительного человека, за Педро Хуана де Борику.
— Уж не сошла ли с ума сеньора Магдалена?
— Это еще не все, Антонио; самое ужасное, что мы покидаем остров, а это убьет меня. — И Хулия залилась слезами.
— Хулия, дорогая, не плачь, — утешал ее охотник. — Ты слишком добра, чтобы бог оставил тебя без помощи.
— Не видеть тебя! О боже мой, боже мой! Какое горе!
— Но, Хулия, как все это произошло?
— Не знаю, ничего не знаю. И не знаю, как только я не разрыдалась, когда матушка мне обо всем рассказала.
— О Хулия! Нас невозможно разлучить, ты никуда не уедешь!
— А кто может помешать этому? — раздался чей-то голос за спиной Хулии. Хулия испуганно вскрикнула, она узнала голос сеньоры Магдалены.
— Антонио, — повелительно произнесла сеньора Лафонт, — напрасно питаете вы страсть, которой я не одобряю. Вы никогда не станете мужем Хулии.
— Почему, сеньора? — спросил Антонио, который взял себя в руки, услышав, что сеньора Магдалена говорит спокойно.
— Потому что каждая мать желает добра своему дитяти, а я не знаю, ни кто вы, ни кто ваши родители и ваши предки. Я любила вас, как друга. Но этого мало, чтобы доверить вам будущее моей дочери. Да и та жизнь, какую вы ведете, не внушает мне спокойствия. Вы понимаете, что я хочу сказать?
— Да, сеньора, — ответил охотник.
— Хулия, иди в свою комнату, — строго приказала сеньора Магдалена.
Хулия заколебалась, умоляюще посмотрела на мать, но, увидев непреклонное выражение ее лица, опустила голову и, рыдая, направилась к дому.
— Сеньора! — грозно крикнул Железная Рука, едва сдерживая ярость. — Сеньора!
— Вы угрожаете мне? Что ж, очень хорошо. Угрожайте слабой, беспомощной женщине, матери, которая на основании священных прав требует покоя для своей дочери. Грозите ей, ударьте ее — это подвиг, достойный охотника, известного под кличкой Железная Рука.
— Сеньора! — снова воскликнул юноша, не зная, что и говорить.
— К вам относились в нашей семье, как к сыну, а вы соблазнили мою дочь и за благородную, бескорыстную любовь хотите отплатить разорением и горем.
— Сеньора, я люблю Хулию и хочу назвать ее своей женой.
— А какое имя дадите вы бедной девочке, если все знают вас только под прозвищем Железная Рука?
— Сеньора, я не менее знатен и богат, чем принц крови.
— Назовите тогда свое родовое имя, объясните, почему скитаетесь вы здесь, разделяя дикую, бродячую жизнь охотников?
— Впоследствии вы все узнаете.
— В таком случае впоследствии вы и сможете мечтать о руке дочери Густава Лафонта. А пока, если вы действительно дорожите спокойствием и честью Хулии, оставьте ее.
— Но ради бога…
— Я все сказала, — остановила его сеньора Магдалена и удалилась, не произнеся более ни слова.
Охотник долго стоял в задумчивости. Наконец, словно приняв решение, он тряхнул кудрявой головой.
— Пусть так: впоследствии! — сказал он и хотел уже уйти, как перед ним снова появилась Хулия.
— Антонио, — проговорила девушка, рыдая, — неужели нет надежды?