— Вы говорите, что ваш спаситель тесно связан с доном Хусто?
— Он сам мне так сказал.
— А где он теперь?
— Женился на Паулите и живет в переулке, выходящем на Студенческую площадь. Вы его легко найдете, он известен под прозвищем Москит.
— И вы полностью доверяете ему?
— Москит оказал мне много услуг, но я больше доверяю Паулите, чем ему.
— Значит, с ней я могу говорить вполне откровенно?
— Да. Но что вы задумали?
— Подождите, у меня свои планы.
— Скажите мне, по крайней мере…
— Нет, нет. Нить найдена, теперь я надеюсь разузнать все. Прощайте.
Не медля долее, Индиано взял свою шляпу и отправился на розыски Паулиты, повторяя:
— Нить найдена…
В тот день Паулита пошла к Хулии, и дон Диего не застал ее дома. Вечером он снова отправился к ней. Паулита не знала, что и думать о внезапном исчезновении дона Энрике. Тщетно Москит поджидал его; наконец он сказал жене:
— Темнеет, пойду попробую разыскать дона Энрике; кто знает, что с ним стряслось.
Оставшись одна, Паулита пригорюнилась и, чтобы немного рассеяться, взялась за шитье.
Раздался стук в дверь, Паулита открыла. Перед ней стоял дон Диего.
— Простите, сеньора, — сказал он, — не вы ли Паулита?
— Совершенно верно, кабальеро, но я не имею чести знать вас.
— Неважно. Мне надо поговорить с вами об одном деле. Разрешите войти.
— Но, кабальеро, у меня нет с вами никаких дел, и мне не годится впускать в дом незнакомца в такой поздний час; я честная замужняя женщина.
— Вам незачем опасаться меня.
— Как знать?
— Видите ли, я пришел поговорить с вами о доне Энрике Руис де Мендилуэта.
— О доне Энрике? — переспросила взволнованная Паулита. — Но чем вы можете доказать мне?..
— А если я вам скажу, что он в Мехико? Об этом могут знать лишь его самые близкие друзья.
— Вы правы. Войдите.
— Слава богу, — сказал Индиано, входя и усаживаясь.
— Что же дальше? — спросила Паулита.
— Дон Энрике и я желали бы знать всю правду, как и почему ваш муж спас его.
— Если вы пришли от имени дона Энрике, вам незачем расспрашивать меня, он и сам все знает.
— Верно, но кое-что ему неясно, а он непременно должен знать все.
— Что же именно?
— Кто послал вашего мужа спасти дона Энрике?
— Я.
— Вы?
— Да, я.
— Откуда вы узнали, что ему грозит опасность?
— Откуда я узнала?.. А как ваше имя?
— Мое имя?
— Да, должна же я знать, кому доверяю эту тайну.
— Мое имя дон Диего де Альварес.
— И зовут вас Индиано?
— Да, Паулита. Вы меня знаете?
— Знаю и потому не скажу вам больше ни слова.
— Но почему?
— Вы враг дона Энрике, и не может быть, чтобы вы пришли от его имени.
— Я — враг дона Энрике? Откуда вы это взяли?
— О, у меня отличная память, и я никогда не забуду, что именно из-за вас дон Энрике подвергся изгнанию.
— Но теперь мы с ним добрые друзья.
— Сомневаюсь.
— А если я принесу вам от него письмо?
— Тогда другое дело! — обрадовалась Паулита.
— И вы мне все расскажете?
— Все, все. Но письмо должно быть написано мне лично.
— Иду за ним.
— Ступайте и тогда узнаете все, что пожелаете.
— Ваш муж будет дома?
— А как вы хотели бы?
— Мне надо поговорить с вами наедине.
— Хорошо; его не будет дома.
Индиано поспешил к себе домой, чтобы раздобыть письмо от дона Энрике.
— Вот она, нить, — повторял он по дороге.
Радость переполнила сердце Паулиты.
— Боже мой! — говорила она себе. — Какое счастье! Письмо от него ко мне, ко мне. В жизни у меня еще не было такой радости! Неужто я получу письмо от дона Энрике? Неужто он мне напишет? Уж не сплю ли я? Лишь бы Индиано не задержался, пришел поскорее. — Она то и дело вскакивала, прислушивалась к шагам на лестнице.
Донья Ана тем временем тщетно поджидала дона Диего, с которым собралась вместе покинуть город. Часы шли, нетерпение доньи Аны возрастало. После полудня она почувствовала, что больше не в силах владеть собой. Дон Диего не только сам не пришел, но даже записку прислать не удосужился. А донья Ана, послушавшись его, уложила вещи и приготовилась к путешествию.
Тысяча мыслей, одна чудовищнее другой, теснились в ее голове. Она терялась в догадках, не зная, чем объяснить отсутствие дона Диего. Может быть, преследуемый воспоминаниями о Марине, он решил навсегда покинуть ее. Или одумался, понял, что она недостойна его любви; ведь ему были известны ее отношения и с доном Энрике, и с доном Кристобалем де Эстрадой. И наконец, донье Ане приходило в голову, что с ним стряслась какая-то беда, помешавшая прийти вовремя в этот торжественный для нее день.
За долгие часы томительного ожидания донья Ана, казалось, передумала все, но так и не догадалась о настоящей причине отсутствия дона Диего. Да и могло ли ей прийти в голову, что в Мехико появилась донья Марина?
Наступил вечер, и донья Ана решила действовать: закутавшись в вуаль, она направилась к дому дона Диего, чтобы покончить с терзавшими ее сомнениями.
Она пришла как раз в то время, когда дон Диего отправился к Паулите.
— Его милости нет дома, — ответил на ее вопрос привратник.
— А скоро он вернется? — спросила донья Ана.
— Не знаю.
— Можно подняться и подождать его?
— Пожалуйте, сеньора.
Донья Ана поднялась по лестнице и очутилась перед дверью, через которую просачивался свет.
В те времена не было ни звонков, ни колокольчиков, чтобы извещать о приходе посторонних лиц, и донья Ана подошла к двери никем не замеченная; заглянув в комнату, она отпрянула, как при виде призрака. В кресле подле стола с двумя горящими восковыми свечами сидела донья Марина с маленькой Леонорой на коленях. Донья Ана вмиг узнала ее и в ужасе попятилась.
В первую минуту она была настолько ошеломлена, что растерялась, потом снова заглянула в комнату и на этот раз рядом с Мариной увидела дона Энрике. Тут она разом все поняла. Донью Марину привез дон Энрике, Индиано встретил жену и позабыл обо всем на свете. Итак, одним ударом дон Энрике разрушил все счастье доньи Аны. Донья Ана оказалась снова покинутой, и на этот раз навсегда.
Задумавшись на миг, она поняла, что ей следует уйти незамеченной, и начала свое отступление. Неожиданно на лестнице послышались шаги. На ее счастье, в коридоре царила темнота, и ей удалось спрятаться позади китайских кадок с широковетвистыми апельсиновыми деревьями.
Индиано — это был он — так поспешно прошел мимо доньи Аны, что не заметил ее. Донья Ана решила послушать, что он скажет. Дверь в комнату была открыта, Индиано говорил громко.
— Дон Энрике, — начал он, — окажите мне милость, напишите письмо, которое я вам продиктую.
— С большим удовольствием, — ответил дон Энрике.
— Вот письменный прибор.
— Диктуйте, я готов, — сказал дон Энрике после минутного молчания.
И дон Диего продиктовал следующее письмо, из которого донья, Ана не пропустила ни единого слова: