События минувшей ночи могли потрясти самые крепкие нервы; стоя в богатом уборе посреди комнаты, бедная Хулия едва соображала, что происходит, и всему подчинялась безропотно.
В дом приехал дон Хусто; сеньора Магдалена ждала его, одетая как полагалось для торжественного случая; Педро Хуан де Борика также появился в праздничном камзоле.
Бывший живодер, с налившимися кровью глазами на бледном лице, вошел сперва нерешительно; но, увидев безмятежное лицо жены, он понял, что Хулия не выдала его, и заметно повеселел. Вчетвером они уселись в карету и покатили к дому доньи Гуадалупе.
Графиня вышла навстречу приехавшим и ввела их в одну из гостиных; ждали священника, который должен был благословить новобрачных в домашней часовне.
Донья Ана удалилась во внутренние покои, где можно было, оставаясь невидимой для посторонних взоров, на свободе поговорить с матерью и рассказать ей все пережитые бури.
— Выходит, дочь моя, что ты была всего-навсего игрушкой в руках дона Энрике и дона Диего?
— А что я могла сделать, матушка? — ответила донья Ана. — Одинокая, беспомощная, я была сперва отвергнута доном Энрике, а потом доном Диего. После гибели дона Кристобаля де Эстрады я оказалась одна, совсем одна на белом свете, в чужой, далекой стране. Дон Диего предложил мне свое покровительство, и я без колебаний приняла его; своим благородством он завоевал мою любовь. Если бы он не сделал мне предложения, не убедил выйти за него замуж, удар не был бы так жесток; но в тот самый день, когда мы собирались вместе покинуть Мехико, моя злая судьба, а вернее, дон Энрике, виновник всех бед, привез в Мехико донью Марину, и мои планы рухнули. Я решила отомстить за себя и разоблачила дона Энрике перед вице-королем. Об этом письме каким-то образом проведал дон Диего, и вот теперь я потеряла даже его дружбу.
— Что же ты думаешь сейчас предпринять?
— Отомстить за себя, — глухо произнесла донья Ана, — отомстить дону Энрике, не давать ему пощады, заставить его просить у меня прощения и жениться на мне.
— Боюсь, ты не достигнешь своей цели.
— А вот увидишь. У меня против него страшное оружие.
— Да поможет тебе бог и да просветит он тебя.
— Поверьте, матушка, я достаточно сильна и не отступлю.
В этот миг на пороге показалась графиня.
— Вы не собираетесь присутствовать при обряде? — спросила она.
— Мне не хотелось бы, чтобы меня узнали, — ответила донья Ана.
— Если желаете, я могу провести вас в ризницу, где вас никто не увидит, а сами вы сможете все свободно разглядеть. Невеста необыкновенно хороша собой и одета с изысканным вкусом. Согласны?
— Благодарю вас, сеньора графиня. Уже пора?
— Нет еще. Священник приглашен к девяти утра, а сейчас только восемь. Я дам вам знать, а пока я вынуждена вас покинуть, надо встречать гостей.
— Я не желала бы служить вам помехой, сеньора графиня.
— После долгой разлуки вам, конечно, есть о чем поговорить с вашей матушкой.
— О да!
— Предоставляю вам полную свободу.
— Благодарствуйте, сеньора.
Графиня вышла, и донья Ана осталась наедине с матерью.
Между тем большой зал заполнили гости; то были дамы и кабальеро, принадлежавшие к высшей знати Мехико и приглашенные графиней на бракосочетание брата. Каждый жаждал посмотреть на невесту. Она приковала к себе все взгляды, была предметом всех разговоров и толков.
XIX. БРАКОСОЧЕТАНИЕ
Дон Энрике и дон Диего, подойдя к дому графини, остановились в нерешительности, не зная, как лучше поступить: смело войти в дом или прибегнуть к какой-нибудь уловке.
Внезапно дон Энрике заметил среди слуг одного из давнишних служителей по имени Пабло.
— Мне пришла в голову хорошая мысль, — сказал он дону Диего.
— Какая?
— Видите ли вы этого старика у входа?
— Да, вижу.
— Ну, так вот, это один из старинных слуг моего отца, он меня, можно сказать, вынянчил. Окликните его, он, несомненно, меня узнает и может оказать нам большую услугу.
— Вы доверяете ему?
— Доверяю, но осторожность никогда не мешает. Я не покажусь ему, прежде чем мы не убедимся в его преданности.
Индиано приблизился к старику.
— Друг мой, — начал он, — один кабальеро желал бы сказать вам несколько слов; он ждет вас здесь, за углом дома.
— Ждет меня? — недоверчиво переспросил Пабло.
— Да, вас. Опасаться вам нечего, сейчас светлый день, и кабальеро находится всего в двух шагах отсюда.
После минутного колебания старик согласился:
— Идемте.
Дон Диего повел старого слугу туда, где, закутавшись в плащ и надвинув шляпу на лоб, его поджидал дон Энрике.
— К вашим услугам, — проговорил старик, оглядев с ног до головы дона Энрике.
— Если не ошибаюсь, вы Пабло, старый слуга графа де Торре-Леаль?
— К вашим услугам, — снова проговорил старик.
— Сегодня какое-то торжество в доме графини? — спросил дон Энрике.
— Да, сеньор, сегодня свадьба брата моей госпожи.
— И сегодня же истекает срок для возвращения дона Энрике, старшего сына, не так ли?
— Да, такие толки ходят среди слуг, — ответил Пабло с явным неудовольствием.
— А вы знали дона Энрике?
— Знал ли я его? — воскликнул со слезами в голосе Пабло. — Знал ли я его? Да я его на руках носил, когда он был ребенком, я его, как родного сына, любил… И да простит меня бог, разве можно сравнить дона Энрике с теми, что теперь владеют его добром, его наследством?
— А что же случилось с доном Энрике? Где он?
— Да если б я только знал, где он, неужто я не побежал бы к нему?
— Узнали бы вы его, если бы вам довелось с ним встретиться?
— Разом узнал бы.
— Вы уверены?
— А то как же?
— Ну, так взгляните на меня! — воскликнул юноша, откидывая плащ, наполовину закрывавший его лицо.
Удивление и горячая радость выразились на открытом лице старика, и, после мгновенного колебания, он, рыдая, бросился на шею к дону Энрике.
— Мальчик! — закричал он. — Сеньорито! Это вы!.. Ах, какая радость, какая радость! Мальчик мой, какая радость!
— Полно, старина, — успокаивал его растроганный дон Энрике, — полно, умерь свою радость, еще кто-нибудь из прохожих увидит нас. Послушай-ка лучше, мне надо о многом поговорить с тобой.
— Я просто глазам своим не верю, сеньорито, — повторял старик.
— Ну, успокойся и послушай, что я тебе скажу. У нас мало времени.
— Что прикажете, дорогой сеньор? Я на коленях буду служить вам.
— Вот что, мне нужно незамеченным войти в дом и до поры до времени укрыться где-нибудь от посторонних взглядов.
— Это легче легкого, сеньорито: я вас проведу в вашу прежнюю спальню, помните?
— Да. А кто там теперь спит?
— Никто, сеньорито, никто. Ваш отец велел ничего не трогать в вашей комнате до сегодняшнего дня, когда все наследство должно будет достаться новому господину; а я каждый день прибираю там, чищу ваши вещи, платье, оружие, словно вы там по-прежнему живете.
— Спасибо, дружище!
— Так что, ежели желаете, можете надеть ваш лучший камзол, он в полном порядке. Только ваши лошади состарились, как и я. А все-таки никто их из конюшни не выводит.
— Так идем же, — сказал дон Энрике, воодушевленный добрыми вестями.
— Я пройду вперед и открою вам вход с улицы, чтобы никто вас не заметил.
— Отлично… А в котором часу назначено венчание?
— Капеллана ждут в девять.
— Ну, так ступай, открой нам дверь.
Старик с проворством юноши бегом вернулся к дому и поспешил отворить дверь, которая вела прямо в покои дона Энрике.
Подойдя к своему прежнему жилищу, дон Энрике побледнел, сердце его забилось сильнее. Дон Диего молча следовал за ним. Пабло ожидал их в прихожей. Друзья вошли, никем не замеченные.
Все комнаты на половине дона Энрике сохранились в том виде, в каком он их оставил; на всем лежала печать самого тщательного ухода. Обстановка, оружие, платье — все содержалось в образцовом порядке.