Взявший себя в руки волшебник должен был признать, что капитан прав, как ни крути. И лезть к нему сейчас – не лучший способ выиграть бой. Можно, конечно, использовать магию, но наличие на борту противника опытного мага свело бы эти усилия к нулю. Нет… он оставит магию для прямого столкновения, когда можно будет спустить с цепи Дженхан’гаша. Предвкушая кровавую бойню, что устроит его пленник на корабле недоумка, решившего испытать судьбу, Магрун пришел в хорошее расположение духа:
— Хорошо, капитан. Я больше не буду вмешиваться.
Между тем, корабли продолжали маневрировать, пытаясь занять выгодную позицию, изредка обмениваясь выстрелами носовых орудий. Эльфийка, стоя на юте, казалось, вспомнила все ругательства, которых в ее словаре было не мало. Начав повторяться, она разозлилась еще больше, но цепко следила за малейшим изменением курса противника.Допустить ошибку сейчас означало бы обречь их всех на верную смерть. Были добавлены паруса, что в обстановке ближнего боя было рискованно, зато «Скромница» прибавила в маневренности.
Совершив поворот оверштаг и поймав парусами ветер, галион заскользил вперед, но идущий правым галфвиндом «Ярость Айранга», разгадав маневр командора ап-Хеннах, резко сменил галс, пытаясь занять позицию, которую совсем недавно пыталась занять «Скромница». На этот раз с юта не донеслось ни слова ругани, но, глядя на лицо эльфийки, эти слова легко всплывали сами. Пронзительный звук боцманской дудки дал команду полной готовности для абордажников.
И снова, поменяв галс, командор сумела-таки занять позицию, из которой наконец-то представилась возможность произвести залп правым бортом, чем и не преминул воспользоваться Герхард. Сначала с батарейной палубы донесся его рык, который почти сразу же потонул в грохоте двадцати орудий. Все тут же заволокло дымом, сквозь который доносился треск дерева, крики раненых и умирающих. «Скромница» тем временем рванула вперед, чтобы завершить поворот и разрядить в противника орудия левого борта. И уже после этого можно говорить про абордаж.
Неожиданно сквозь пелену дыма прорвалось с десяток ярких, мерцающих искр, размером с шестифутовое ядро. Исполнив танец безумного мотылька, искры столкнулись с корпусом, снастями и парусами галиона. И в тот же миг яркое, злое пламя устремилось вверх, с безумной скоростью пожирая предложенную ему пищу.
Оглушительно звонко забил корабельный колокол. Дежурная смена бросилась тушить очаги пожаров.
— Грязный ублюдок! – раненым винторогом взревел Рубио. – Он поджег мой корабль! Быстрее, черви, тушите огонь!
Пока команда тушила огонь, следом за искрами сквозь густой дым прорвалось эхо залпа. Несколько ядер просвистело над головами экипажа «Скромницы». Одно проделало дыру в уже горящем парусе, а пара других с сухим ужасающим треском ударила в борт. Корабль, словно живое существо, вздрогнуло от носа до кормы. Многие, не удержавшись на ногах, попадали. С душераздирающим криком с вантов упал сорвавшийся моряк.
— Проклятая Тьмой отрыжка Бездны! – завопила командор, с трудом удержавшись на ногах. – Сейчас он попытается еще раз выстрелить! Быстрее меняем курс, Рубио!
Бородач, оттолкнув рулевого, сам встал у руля, рыча, словно бойцовский пес. Колесо, словно обезумевший зверь, вырывалось из его мощных рук, пытаясь обрести свободу. Но Рубио, как опытный укротитель, заранее предугадывал все его уловки, пресекая их в зародыше.
Команда, тем временем, справилась с пожарами, и все замерли в ожидании еще какой-нибудь пакости. Фьери, над чем-то поразмыслив, подошла к эльфийке, и вид губернатора был решительным:
— Сколько времени мы еще будем маневрировать, капитан? – спокойно спросила она. – Вы чего-то ждете?
— Нам нужно нанести ему как можно больше урона, а затем наступит время и для рукопашной. Но если Вы настаиваете…? – в голосе командора зазвучал лед.
— Я бы не отказалась перейти к активным действиям, — голос фьери был так же холоден, как и у эльфийки. – Могу себе представить, что бы случилось, не погаси я максимально его заклинания с искрами.
— Да Вы даже не шелохнулись! – приподняв бровь, посмотрела на нее Дэйрдре.
— А ты бы хотела, чтобы я здесь в костюме из перьев скакала, била в бубен и вопила какую-нибудь тарабарщину?! – в тон ей ответила фьери.
Не найдя, что ответить, командор пожала плечами и отвернулась, вглядываясь в рассеивавшийся туман, из которого подобно мифическому зверю выплывал «Ярость Айранга».
— Я не знаю, кто там волшебник, — подала голос Пирре ун-Халлис, — и что за заклинания роятся в его голове, но, судя по «искрящемуся листопаду», приятных из них немного. К тому же он не новичок и не ханжа из Белой ложи, а та тварь может накачивать его энергией до зимнего солнцестояния. И я удивляюсь, что она еще не подала голос.
Эльфийка заскрипела зубами, но крыть было нечем, пришлось соглашаться. Она посмотрела на Рубио и, увидев его решительный кивок, проревела команду:
— Идем на сближение!
Ее слова заглушил залп носовых орудий «Ярости Айранга». Одно из ядер, пролетев, оцарапало грот-мачту. Крик отчаяния вырвался было из ртов команды «Скромницы», но к счастью ядро прошло по касательной, не нанеся какого-либо существенного ущерба.
Неожиданно рявкнуло орудие из, казалось, отстрелявшейся батареи первого борта, и удачно пущенное ядро разнесло в щепки бушприт «Ярости». Корабль сразу же замедлил ход, и с его палубы донесся леденящий душу вой. В ответ команда «Скромницы» издала крик радости, сопровождаемый пояснениями, куда могут отправляться моряки противника с их сексуальными пристрастиями и тому подобное.
Тем временем Дэйдре ап-Хеннах скинула плотный камзол и выхватила абордажную саблю:
— На абордаж!!!
Вторящий своему командору рев из почти сотни мужских глоток был услышан, наверное, даже в Империи. Ярость, гнев, страх, жажда крови. Каждому из этих чувств нашлось место в этом крике. С «Ярости Айрунга» донесся не менее колоритный вопль. Там тоже жаждали боя и призывали богиню Смерти в свидетельницы своей доблести.
— Приготовить крючья!
Корабли неумолимо продолжали сближение и моряки, подбадривая себя воинственными криками, готовились броситься на врага. В передних рядах замерли пираты, держащие в руках веревки с крючьями. А из всей этой колышущейся штормовой массы выделялся островок спокойствия в виде десятка скорцени, незыблемой стеной окруживших фьери. Пиррэ ун-Халлис всматривалась в чужой корабль, пытаясь разглядеть волшебника и его цепного пса. А еще где-то там была злополучная дочь халифатского посла, о которой в преддверии битвы вспоминал разве что Флозерин. И даже Герхард, увлеченно костерящий канониров, думал лишь о бое.
С сухим треском ломающихся костей два корабля столкнулись, но в последний момент Рубио сумел повернуть «Скромницу» так, что она под острым углом ударила в борт «Ярости Айранга» и словно рубанком содрала обшивку по правому борту. И сразу же, словно щупальца осьминога, с обоих кораблей взлетели веревки с «кошками». Намертво впиваясь в деревянные борта, они стягивали корабли. С борта «Ярости» рявкнуло несколько пушек, «Скромница затряслась, словно в любовном экстазе, и жаждущие крови команды бросились друг на друга.
Сидевшие, словно мыши, Саломея и Аруш слышали крики с верхней палубы и грохот орудийных выстрелов, чувствовали, как вздрагивала их тюрьма от каждого попадания.
— Мне страшно, Аруш, — пожаловалась оборотню девушка, вздрагивая от каждого крика и выстрела.
— О, как мне страшно!
Сжавшись в клубок, она молилась своему далекому богу Сурикунами. Неожиданно корабль завибрировал, откуда-то доносился странный гул, который все нарастал и нарастал. Саломея тоненько вскрикнула и, сжав ладонями уши, принялась бормотать что-то уж совсем невразумительное. Аруш по покалыванию кожи и по тому, как встрепенулась его звериная натура, сразу же понял, что на верхней палубе творится волшба. Чувство беспричинной тревоги наполняло его, словно кувшин, в который все лили и лили виноградное вино.
Внезапно переполненный «кувшин» лопнул, и по трюму разлилась тишина. Даже Саломея перестала бормотать и подняла голову. Безумие, на краткий миг овладевшее ею, отступало.
— Ты чрезвычайно чувствительна к магии, — заметил Аруш. – Хотя к магии этого плевка Бездны чувствительны все, живущие на Этолии.
— Что дальше с нами будет? – спросила девушка.
— Не знаю, я не моряк и не провидец, — пожал плечами оборотень. – Скорее всего, нашу тюрьму попытаются взять на абордаж. Вот только они не знают, что за тварь их здесь поджидает.
В момент, когда корабли столкнулись, удар был такой силы, что обоих пленников, словно щепки, швырнуло на стену трюма. Саломея, не успев сгруппироваться, в отличие от оборотня, после удара потеряла сознание. Аруш, отделавшийся несколькими синяками и ушибленным плечом, позвал ее по имени, но она не пошевелилась, а дотянуться до нее он не мог. К тому же шум начавшейся битвы перекрывал все звуки. И Аруш сделал единственное, что было в его силах – стал ждать развязки.