– Приходит как-то Вовочка в школу, – начал Фокин, перебирая в руках свои карты. – С фингалом под глазом. Учительница сразу захлопотала: «Что случилось, Вовочка?». Он ей и говорит: «Встал утром, на кухню вышел, а там отец с двумя приятелями в карты играют. Я у отца спрашиваю: „Который час?“, он мне отвечает: „Девять“, а эти двое как заорут: „Вист! Вист!“»
Маканин засмеялся.
– В самую точку, – одобрил он.
– Кому в точку, а кому по точке, – буркнул Зартайский; его анекдот почему-то не рассмешил. – Карты сбросил?
Фокин отделил две карты и положил их на стол «рубашкой» кверху:
– Готово.
– Вскрываемся, – объявил Маканин.
Они с Зартайским вскрыли свои карты и некоторое время молча изучали расклад.
– Даму и короля он снёс, – предположил Зартайский после естественной паузы. – «Чистая» игра.
– Под пики не сунется? – Маканин прищурил один глаз.
Полковник покачал головой.
– Нету тут «паровозика», – подытожил он. – «Чистая» игра.
Маканин опустил руку и смешал карты. Фокин изобразил лёгкое разочарование: мол, слабы старички – даже сыграть не попробовали.
– Раздавай, – приказал ему Маканин, а сам потянулся за сигарами.
– Что у нас с «Испаньолой»? – как бы между прочим поинтересовался Зартайский; он в свою очередь взялся за остывший заварочный чайник с намерением добавить себе чайку.
– А что у нас с «Испаньолой»? – Маканин пожал плечами. – Операция в целом прошла успешно. Переброска грузов прекращена. Наши «друзья», – тут господин советник хмыкнул, – с Кавказа не сумели убедить наших «друзей» из Северо-Атлантического блока, что грузы исчезают по нашей вине, а не согласно их хитроумному плану быстрого сбыта дармовой амуниции.
– Помнится, мы ожидали активизации деятельности их резидентуры в Заполярье…
– Что скажешь, Владимир? – обратился господин советник к Фокину. – Наблюдается активизация?
– Пока нет, – отвечал лейтенант, тасуя колоду. – А может, и не будет наблюдаться. Мы надеемся, что эта их безумная выходка с нападением на часть обошлась им дороже, чем они рассчитывали. Они обескровлены и вряд ли пойдут на что-нибудь серьёзное. По крайней мере, в ближайшее время.
– А если нам только кажется, что они обескровлены? – намекнул Зартайский.
– Москве что-то известно? – быстро спросил Фокин. – Что-то такое, что неизвестно нам?
Зартайский дал ответ не сразу. Было видно, что он колеблется, то ли не зная, что можно сказать, а что нельзя, то ли не зная, как сказать.
– Их президент был в ярости, – сообщил он в конце концов.
– Ещё бы, – Фокин ухмыльнулся. – Окажись я на его месте…
– И он встречался с начальником военной разведки.
– С Чёрным Псом? – встрепенулся Маканин.
– Да. И по нашим данным, речь шла о Заполярье и перехваченных «Геркулесах».
– Ну и что? – возразил Фокин. – Что они могут сделать?
– Ну, например, они могут попытаться вычислить организаторов, – предположил Маканин. – И попытаются ликвидировать их. В порядке индивидуального террора.
– Что ж, пускай попробуют, – теперь улыбка на лице Фокина стала угрожающей. – А мы посмотрим.
– Как ты легко об этом говоришь, лейтенант, – заметил Зартайский неодобрительно. – Война ещё не закончилась, а эти способны на любую мерзость.
– Справимся, товарищ полковник, – Фокин стоял на своём, – не таких обламывали…
– Ну тогда сдавай, – потребовал Маканин. – И хватит о делах.
Лейтенант начал сдавать карты. Ни один из этих троих и предположить не мог, что это их последняя совместная игра.
Аэродром на Святом Носу был построен в 1943 году. Взлётно-посадочная полоса длиной в триста метров, два дощатых ангара, три вагончика для личного состава, капониры, зенитная установка – вот и всё хозяйство. Здесь базировались знаменитые торпедоносцы «Бостон», они патрулировали вход в Белое море, охотились на немецкие субмарины и катера, иногда осуществляли воздушную поддержку караванов.
По окончании войны аэродром оказался невостребованным. Торпедоносцы были разобраны и отправлены в Мурманск, оборудование демонтировано. Всё быстро пришло в запустение. И лишь перелётные птицы: гуси, лебеди, утки – навещали Святой Нос, помечая белым помётом его чёрные камни. Так продолжалось до октября 1998 года, когда на мысу снова появились люди.
Сначала это была группа из восьми человек – молодые жизнерадостные ребята, говорливые и легкомысленные. Днём они с использованием хитроумных оптических приборов проводили картографирование местности, вечерами – пили водочку у костра и орали альпинистские песни под гитару: «Если друг оказался вдруг и не друг, и не враг, а так…». Через пять дней, закончив работы, они покинули этот забытый Богом уголок.