– Вечно у нас что-нибудь не так, – вздохнул охранник. – Сначала бы проверили, как следует, где кабели проложены, а потом бы уже копали. Ладно, давайте, проходите, – гостеприимно распахнул он дверь. – У нас несколько параллельных аппаратов, один в прихожей, другие в комнатах.
Внутри приятно шевельнулось. Не нужно ничего придумывать, расклад уже ясен.
– Хватит и телефона в прихожей, – кивнул Тимофей несколько поспешнее, чем следовало бы.
В какой-то момент Воропаеву показалось, что в глазах охранника вспыхнула настороженность, но уже в следующую секунду он доброжелательно улыбнулся и коротко произнес:
– Проверяйте.
Вошли в прихожую, больше напоминающую конференц-зал: под высоким потолком висела огромная люстра, свет от которой добирался до самых дальних углов. О том, что это прихожая, говорили разве что шкафы для одежды, да вот еще вешалка, сделанная из оленьих рогов, стоящая в самом углу прихожей: на ней висели три старомодные фетровые шляпы. Именно в таких шляпах артист оригинального жанра Матвей Черный выступал в начале своей карьеры, и по тому, в каком хорошем состоянии они находились, можно было понять, что относился он к ним весьма трепетно.
Был бы заказ на них, можно было бы прихватить и эти артефакты.
Рядом с вешалкой стояла небольшая тумбочка, покрытая салфеткой, на которой возвышался громоздкий телефон в стиле ретро (судя по всему, к старине здесь относились по-особому трогательно). И только вставки из красного и черного дерева свидетельствовали о том, что вещь эта дорогая и эксклюзивная, возможно, даже изготовленная на заказ.
У тумбочки, привалившись к ней, стоял заветный темно-коричневый портфель. На первый взгляд – обыкновенная вещь, причем основательно потертая, очевидно прослужившая своему хозяину без малого полвека. За те гонорары, что получал Матвей Черный, он мог каждый день покупать по сотне таких портфелей.
Поставив саквояж, Тимофей осмотрелся. Внутри дом выглядел куда более просторным, чем снаружи. Охранник, скрывшийся за соседней дверью, пошумел какими-то металлическими предметами и наверняка уже позабыл о его существовании. Тимофей поднял трубку телефона и осмотрелся. Вокруг ничего похожего на видеокамеры.
В этот самый момент Леша Панкратов должен был соединить оборванные концы кабеля и наладить связь. Ждать пришлось четыре минуты: наконец в телефонной трубке прозвучал длинный гудок.
– Валентина, – громко произнес Тимофей, так чтобы было слышно охраннику, находившемуся за соседней дверью. – Ты меня хорошо слышишь?.. Линия отлажена… Да, я сейчас отвечу… У хозяина дома. Да все в порядке.
Положив трубку, Воропаев быстро сложил вдвое кожаный портфель и сунул его в распахнутый саквояж. Вполне достойная плата за оказанную любезность. Теперь дело за малым, пусть ставят на квитанции свои подписи, никто не должен усомниться в том, что его появление в доме было неслучайным.
– Хозяин! – громко крикнул Тимофей. – Вы не могли бы расписаться на квитанции?
– Если хозяин нужен, так это не ко мне, – распахнул дверь охранник. – Хозяева сейчас прогуливаются, но думаю, что они не будут возражать, если я распишусь за них.
– Пожалуйста… Возьмите, – протянул Тимофей квитанцию, мысленно вздохнув.
Все произошло гораздо легче, чем он предполагал. Недавние страхи остались позади. Вот так частенько бывает, думаешь о чем-то, тщательно готовишься: планируешь, а действительность оказывается весьма банальной – сунул в сумку нужную вещицу и двинул себе дальше.
Хотелось спрятать поглубже распиравшее душу ликование, что вылезало наружу в виде плутоватой улыбки.
Охранник похлопал себя по карманам.
– Куда же я ручку-то подевал? Кажется, на столе оставил, давайте пройдем.
– Я ведь в обуви, – мягко воспротивился Тимофей. Отходить от заветной двери очень не хотелось.
– Ничего страшного, – отмахнулся охранник, – как раз сегодня придет уборщица и все подотрет. Так что не стесняйтесь, проходите.
Неопределенно пожав плечами, Тимофей пошел за охранником.
В какой-то степени эту комнату можно было назвать служебным помещением: небольшое пространство, заставленное мониторами, что позволяли наблюдать за всем, что происходит в доме и вокруг.
На одном из мониторов Тимофей рассмотрел мини-вэн, стоявший у ворот особняка, а у машины, явно изнывая от безделья, топтался Саня Чистяков. Распечатав пачку сигарет, он двумя пальцами выудил одну и выжидательно посмотрел в сторону дома. Курил он редко, только в крайнем случае, когда нервничал. Сейчас как раз был тот самый случай: контрольное время понемногу выходило, и приятели не знали, что же им следует предпринимать. Инструкций по поводу своего возможного задержания Тимофей не давал.
На двух других экранах просматривалась задняя часть здания и двор. Охранник расположился перед четвертым монитором, стоявшим на столе, где было несколько листков бумаги, поверх которых лежала красная шариковая ручка.
– Та-ак, – поднял он ручку. – Взгляните-ка сюда. – Он слегка повернул монитор.
Тимофей с любопытством вытянул шею. То, что он увидел в следующую минуту, мгновенно смяло радужное настроение: на экране он увидел самого себя десятиминутной давности. Вот, воровато осмотревшись, он сложил портфель Матвея Черного пополам и, распахнув собственный саквояж, сунул в него желанную добычу. Затем щелкнул замками. Камера неожиданно поползла вперед, приближая его счастливое лицо.
– Так что вы на это скажете, молодой человек? – весело спросил охранник.
Горло Тимофея перехватил неприятный спазм. Вот так всегда и бывает, какую-то минуту назад действительность представлялась в радужных красках, цветных узорах, как в детском калейдоскопе, но оказывается, что это всего лишь оптический обман, и узоры составлены всего-то из осколков цветного битого стекла.
Гармония разрушена. И самое скверное, совершенно непонятно, что же произойдет в следующую минуту. А то, что ничего хорошего не будет, так это точно, об этом свидетельствовал направленный в грудь Тимофея ствол пистолета.
По тому, с каким видом охранник смотрел на Тимофея – холодно, с едкой усмешкой на тонких губах, – было понятно, что палить из пистолета для него дело обыкновенное. Человеческая плоть для него нарисованная картинка, как в тире. Он как будто бы выбирал на теле Тимофея подходящее местечко, чтобы угодить точно в «яблочко».
Тимофея охватила тихая паника, он вдруг почувствовал, что холодные глаза в совокупности с куском красивого вороного металла парализовали его волю, раздавили каждую клетку его тела. В дальнейшем, если ему все-таки удастся выбраться из этой передряги, потребуется немало времени, чтобы обрести себя прежнего.
Рука Тимофея невольно потянулась к вороту, чтобы облегчить дыхание.
– Руки в стороны! – строго приказал охранник, приподнимая ствол пистолета. Вот и выбрано «яблочко» – самый центр лба, чуток повыше переносицы.
Тимофей медленно раздвинул руки, продолжая наблюдать за мушкой на стволе пистолета.
– Ты знаешь, что я сейчас могу убить тебя? – добродушно спросил охранник.
– Но зачем?
– Объясняю… Ты проник в дом, ограбил его владельца, – сделав небольшую паузу, добавил: – Потом стал угрожать оружием охраннику. Мне же ничего не оставалось, как защищаться.
– Постойте, давайте договоримся…
– Даже не знаю, что с тобой и делать: сейчас пристрелить или, может быть, повременить пару минут, – всерьез задумался охранник.
Тимофей нервно сглотнул:
– Давайте с вами договоримся, нельзя же вот так запросто!
– Ответь мне, зачем тебе понадобился этот хлам?
Тимофей вдруг поймал себя на том, что продолжает сжимать в правой руке саквояж, сделавшийся вдруг неожиданно тяжелым.
– Как вам сказать… – Тимофей не мог подобрать нужных слов.