- Ребята, стоп! - крикнул второй помощник.
Мы замерли прислушиваясь.
- Что там у тебя, Вильямс? - прокричал второй помощник. - С тобой все в порядке?
Ответа так и не последовало. Некоторые матросы утверждали потом, что они уловили странный вибрирующий треск на реях, он был едва слышен из-за гудения ветра в снастях. Как будто кто-то щелкнул пучком свободных концов. Я не берусь утверждать, в действительности ли они услышали этот звук, или же это было нечто, существующее только в их воображении. Лично я ничего не уловил, но, надо отметить, я держался за самый конец каната и находился дальше всех от мачты.
Второй помощник приставил ладони рупором ко рту и снова закричал:
- С тобой все в порядке?
В ответ донеслось нечто почти неразборчивое - обрывки фраз:
- Кость вам... Я не списался... Вы думали... согнать... мои деньжата.
И затем сразу воцарилось молчание.
Я стоял, как пораженный, глядя на неясные очертания паруса.
- Он бредит! - сказал Стаббинс, которому приказали покинуть пост впередсмотрящего и тоже выбирать парус.
- Он спятил, у парня явно не все дома, - сказал Квойн, стоявший впереди меня. - Да он и всю дорогу вел себя странно.
- Всем молчать! - рявкнул второй помощник. Затем крикнул:
- Вильямс!
Никакого ответа.
- Вильямс! - еще громче.
И опять - тишина.
- Черт бы тебя побрал, кокни! Не слышишь, что ли, крокодил! Глухота на тебя напала?
Ответа не последовало, и тогда второй помощник обратился ко мне:
- Быстро слетай наверх, Джессоп, и проверь, что там случилось!
- Слушаюсь, сэр, - сказал я и побежал к вантам. Мне было не по себе. Неужели Вильямс сошел с ума? Конечно, он всегда отличался странным поведением, но... Или - мысль вспыхнула в моей голове - он увидел... Закончить предложение я не успел. Внезапно где-то наверху, у меня над головой раздался ужасный вопль. Я замер, занеся ногу на перекладину. В следующее мгновение что-то вывалилось из темноты и упало на палубу рядом с матросами. Это было человеческое тело. Удар был таким сильным и звук при этом таким громким, таким отчетливым и жутким, что мне сделалось дурно. Сразу несколько матросов громко вскрикнули в испуге и выпустили фалы из рук, но, к счастью, сработали стопора, и рей не упал. Затем на несколько мгновений в толпе матросов воцарилась гробовая тишина, и мне показалось, что в шуме ветра я услышал жалобный стон.
Первым заговорил помощник капитана. Его голос раздался так неожиданно, что я вздрогнул.
- Кто-нибудь, живо принесите фонарь!
Все замялись на секунду.
- Сбегай за фонарем в рулевую рубку, Тамми.
- Слушаюсь, сэр, - сказал парень с дрожью в голосе и побежал на ют.
Не прошло и минуты, как я увидел приближающийся к нам огонек. Парень спешил. Подбежав, он передал фонарь второму помощнику, и тот, взяв его, подошел к черной бесформенной массе, лежащей на палубе. Он вытянул руку с фонарем вперед, освещая упавшее тело.
- Боже мой! - сказал он. - Это же Вильямс!
Он наклонился еще ниже и смог рассмотреть тело. Да, это был Вильямс, в этом не было никаких сомнений. Второй помощник приказал двоим матросам поднять тело и положить его на люк. Затем он отправился на ют, чтобы позвать капитана. Через пару минут он вернулся, притащив с собой старый корабельный флаг, и накрыл им беднягу Вильямса. Почти вслед за ним на палубу торопливо поднялся капитан. Он приподнял край флага, посмотрел, затем опустил его, и второй помощник объяснил ему в двух словах все, что нам было известно.
- Что прикажете с ним делать? - спросил он, закончив свои объяснения.
- Погода хорошая, можете оставить беднягу на палубе, - сказал капитан.
Он повернулся и ушел на корму.
Второй помощник коротко приказал:
- Тащите сюда Швабры и воду! Живо!
Резко повернувшись, он отослал Тамми на ют. Потом проследив, как рей подняли на фок-мачту, он отправился следом. Видимо, он сообразил, что парню не следует слишком долго оставаться рядом с трупом - его нервная система могла бы не выдержать этого.
После того, как они ушли на ют, мы спустились в кубрик. Все были подавлены и напуганы. Некоторое время мы сидели каждый на своей койке и молчали. Подвахтенные спали, никто из них не знал о случившемся.
Вдруг, переступив через планширь с правого борта, в кубрик вошел Пламмер, наш штурвальный.
- Как это случилось? - спросил он. - Вильямс сильно разбился?
- Ш-ш! - сказал я. - Разбудишь остальных. Кто встал за штурвал вместо тебя?
- Тамми. Второй прислал его. Разрешил, чтобы я покурил на баке. Говорит, что Вильямс сорвался с рея.
Он замолчал и, оглядев лица матросов в кубрике, озадаченно спросил:
- Где он?
Я взглянул на остальных парней, но, похоже, ни у кого из них не было желания взять на себя роль рассказчика.
- Он упал с самого верха! - сказал я.
- И где он теперь? - повторил Пламмер.
- Разбился, - сказал я. - Лежит на люкс.
- Мертвый? - спросил он.
Я кивнул.
- Я догадался, что случилось что-то серьезное, когда заметил, что Старик пошел на нос. Как все это произошло?
Он обвел взглядом всех, сидящих в кубрике; мы молча курили.
- Никто не знает, - сказал я и взглянул на Стаббинса. Я перехватил его задумчивый взгляд.
Секунду помолчав, Пламмер снова заговорил:
- Я слышал его крик, когда стоял на штурвале. Похоже, ему досталось там, наверху.
Стаббинс чиркнул спичкой и приступил к раскуриванию своей трубки.
- Что ты имеешь в виду? - спросил он, выпуская дым.
- Что имею в виду? Ну, не знаю. Может, ему зажало пальцы между бейфутом и мачтой.
- А как объяснить то, что он ругался на второго помощника? Тем, что у него прищемило пальцы? - вмешался Квойн.
- Я не знал об этом, - сказал Пламмер. - Кто слышал, как он ругался?
- Думаю, что это слышали все на этой чертовой посудине, - ответил Стаббинс. - Однако я не уверен, что он ругался на второго помощника. Поначалу я думал, уж не рехнулся ли парень, кроет помощника капитана, но теперь я думаю, вряд ли. Когда начинаешь размышлять, понимаешь, что у него не было причин поднимать скандал. Потом мне кажется, что он кричал кому-то наверх, а не вниз. Кроме того, с какой стати заводить разговор со вторым помощником по поводу твоей зарплаты в столь неподходящее время.