«Пешком они меня не догонят, — подумал Силас, — а когда кто-нибудь из них догадается оседлать коня, я буду уже далеко».
К своему удивлению, он увидел, что рыбацкая лошаденка развернулась вместе с телегой и скачет рядом с ним. Силас поддал пятками в бока своего иноходца, чтобы она отстала, но отделаться от этой скотины оказалось не так-то просто. Настырная лошаденка бодро бежала рядом с вороным, словно так и было задумано.
Силас пустил коня галопом, лошаденка тоже перешла на галоп, с грохотом волоча за собой телегу. Мария побледнела и, отпустив вожжи, вцепилась в телегу.
— Да придержи ты лошадь, растяпа, — сердито прокричал Силас, — не умеешь, что ли, править?
Ему казалось, что если он остановится, эта коротконожка поднимет передние ноги, как собака, и, дыша ему в лицо, попытается отнять флейту, которая была давно спрятана под рубаху. В какой-то сумасшедший миг ему даже захотелось сунуть флейту в пасть этой скотине, чтобы оторваться от нее. Он обернулся и бросил взгляд на дорогу. За ним бежала вся деревня, а во главе толпы трусила жена рыбака, хлопая неуклюжими деревянными башмаками.
А тут еще эта коняга увязалась. Силас пнул скачущую возле него лошаденку и стал ругать Марию, которая держалась обеими руками за телегу, вовсе не пытаясь остановить свою ошалевшую клячу. Телега громыхала, подскакивая на ухабах, казалось, она вот-вот оторвется или развалится на ходу.
Силас поскакал медленнее.
— Возьми вожжи и останови лошадь, не хочу, чтобы ты тащилась за мной.
— Не могу, — захныкала девчонка.
— Вожжи возьми, держи вожжи, балда.
— Мне ее все равно не удержать.
— Тогда прыгай с телеги, — приказал он, — об остальном я позабочусь.
— Не буду… — хныкала она испуганно.
— Если телега перевернется вместе с тобой, ты сломаешь себе шею, — пригрозил Силас и оглянулся на преследователей. Они уже далеко отстали.
— Я поскачу быстро, а ты пеняй на себя.
— Боюсь, остановись сперва сам.
— Нюня!
— А ты злой, злющий и противный.
Тут кто-то дернул Силаса за штанину. Это был Хромой Годик. Силас не заметил, как он выскочил на дорогу из канавы чуть впереди них. Силас придержал вороного.
— Она что, поедет с тобой? — насмешливо спросил Годик. — Ты надумал ее украсть?
— На что она мне, — ответил, покраснев, Силас.
— Она поедет с тобой?
— Нет, не поедет, — рявкнул мрачно Силас, — просто я не могу заставить эту дурацкую конягу повернуть к дому.
— Сам ты дурак, — прошипела Мария.
Силас прибавил ходу, и Хромой Годик, подпрыгивая и ковыляя, потрусил за ним. Не говоря ни слова, он стал на ходу распрягать коротконогую клячу.
— Что ты делаешь? — спросил Силас.
— Распрягаю.
— Для чего?
— А зачем мне телега?
— Так ведь ты можешь просто подержать лошадь, пока я не уеду, — удивился Силас.
— Хорош товарищ! — воскликнул Годик.
Силас, недоумевая, поглядел на него.
— Значит, ты не хочешь, чтобы я ехал с тобой? — продолжал Годик, сбрасывая упряжь на землю.
— Не смей забирать нашу лошадь! — в ужасе закричала Мария.
— Почему это?
— Мать меня станет бить.
— Точно станет бить, — сказал Силас, — а после продаст.
Мария съежилась, словно ее ударили.
— Зачем ты это говоришь, — спросил Годик, — ты что, злишься на нее?
— Да она чуть мне голову не отрезала, — он показал на нож. — Если бы я случайно не проснулся, меня уже не было бы на свете.
— Ты не знаешь, каково ей живется, — тихо сказал Годик.
Силас промолчал.
— А если ее продадут, то уж не шпагоглотателю, а охотнику, — добавил он.
— Почему?
— Он заплатит дороже.
— Кто тебе говорил?
— Он сам.
— А деньги у него есть?
Хромой Годик похлопал лошадь.
— Только никто про это не знает. Фу, как у нее воняет из пасти, — воскликнул он, когда лошадь повернула голову, чтобы укусить его.
Силас засмеялся.
— Не смей брать лошадь, — просила Мария.
— Ничего, твоя мать купит новую, — утешил ее Годик и вскочил коняге на спину.
— А как же коровы? — вдруг спросил Силас, поняв, что Хромой Годик всерьез собирается покинуть деревню.
— Что мне теперь до них? — ответил он вопросом.
— А твоя мать, что с ней будет?
— Она обойдется без меня, — сказал Годик таинственно, — у нее поселится Арон.
— Арон?
— Охотник за нутриями. Он женится на ней.
— А что со мной будет? — спросила Мария.