Эти воспоминания окончились сердечным приступом, и ещё ночью слуга Иван бегал к бабке Евдохе за аверьяновыми каплями. Однако старец Василий не помер. Отлежался, ожил и всё время думал, как жасминовый чай связан с подлостью и «чёрным» золотом.
Как случилось, что Джао Косой не погиб
Роковая для Джао встреча с Василием на зимовье должна была привести к его уходу из мира живых людей, но этого не произошло. Речка, с обрывистого берега которой бездыханное тело Джао было сброшено вниз, имело русло, которое то плавно изгибалось в болотистых берегах, то было прямым и текло стремительно в берегах с глыбами, валунами и перекатами.
Иногда течение отрывало от болотистой части долины куски торфяных берегов в длину, превышающую маховую сажень. Эти плавучие острова сносились рекой вниз и разваливались на перекатах и валунистой части русла на кочки, куски торфа и накапливались перед очередным болотистым участком ниже по течению.
Зимовье, где произошла схватка Василия и Джао, было построено чуть в отдалении от берега недалеко от входа в болотистый участок. Здесь у берега почти на две сажени по ширине вдоль русла находилась как бы болотистая суша, сложенная плавающими торфяными кочками, которые весенним половодьем были отложены поверх камней и глыб почти на аршин. Под торфом между камнями была вода, и если наступить ногами, то провалишься почти по пояс.
Сброшенный с обрыва Джао попал на такое место, что описано выше, катясь вниз, как веретено в горизонтальном положении. Упав на мягкий торф окровавленным лицом вверх, он не провалился, а остался лежать на поверхности. В верховьях этой реки уже двое суток лил проливной дождь, и повышающийся уровень воды к тому времени достиг мест, где на торфяном «плоту» лежал Джао. Уровень воды в реке поднимался считаные минуты. Вместе с ним под камнями и глыбами в русле поднялись и торфяные кочки, сплетённые травой в виде островка, он оторвался от берега вместе с лежавшим на нём китайцем. Вода понесла тело человека на странного вида природном сооружении — своеобразном ковчеге.
Вблизи входа на новый болотистый отрезок реки, по берегам которой тайга состояла из могучих кедров, раскинулся полевой стан китайцев, которые «шишковали»[68]. Мужчины массивными деревянными молотками на длинных ручках били по нижней части стволов могучих деревьев, шишки, которые уже поспели, падали на землю с глухим стуком, женщины и дети собирали их и сносили на поляну. Там стоял лущильный барабан, в который эти шишки закладывались, один человек его вращал, а двое, сноровисто отделяя орешки от частиц шишек, собирали продукцию в мешки. Около десятка джутовых мешков уже были наполнены и лежали на поляне под навесом.
Это были мирные работяги-китайцы, промышлявшие продажей орехов и изготовлением кедрового масла, которое ценилось не только в России, но и в Корее, Японии, Индии.
Детские голоса, треск лущильного агрегата, смех доносились до реки, уровень которой поднимался на глазах. Старый китаец сидел на берегу и смотрел на реку. Он был главой многочисленного семейства и уже много лет со всеми родственниками перемещался по тайге, зная все её места, где были кедрачи.
В неурожайные годы семья не бедствовала, так как кедровое масло всегда пользовалось спросом, а он знал секреты его производства и хранения.
Думая о своём, китаец заметил, что по высокой воде поплыли деревья, пучки травы и кочки. «Однако в верховьях реки дождь. Нам бы он очень повредил. Шишка намокнет и начнёт падать сама по всему кедрачу. Это плохо». Из-за изгиба реки прямо по стремнине выплыл остров из торфа. Старик встрепенулся. Поверх островка, без сомненья, лежал человек в китайской одежде. Старик вгляделся повнимательнее, остров проплывал уже под ним. Лицо человека было красно-бурого цвета — засохшая кровь, понял старик. Видно, мёртвый. Вдруг рука лежавшего согнулась в локте, а пальцы сжались и вновь распустились пятернёй.
Старик вскочил и что-то гортанно крикнул. Через мгновенье трое парней подбежали к нему. Он рукой указал на воду и что-то сказал. Парни скинули одежду и, немного пробежав вниз по течению, бросились в воду. Старик побежал к навесу, там засуетились женщины, задымился костёр. Через некоторое время притащили бедолагу, принесённого водой. Когда его положили на циновки, старик склонил ухо к груди принесённого. Все разом смолкли. Через минуту стало ясно, что человек жив. Его раздели. Кроме кровавого ссохшегося месива на лице и синяков на теле, повреждений не было, всё было целым.