Сева же, забыв про свои миллионы, вновь и вновь читал письмо Деда. Он сообразил, что в этом письме есть ещё что-то, что он должен понять. Очень хотелось снова с Дедом в тайгу. Это было по-настоящему счастливое прошлое. А что будет дальше?
Заветная карта, подсвечник и икона старца Василия
Единственное годное в гражданской жизни дело, которому был когда-то в молодости обучен кавалергард Василий Дворжевский, он же Василий Авенирович Попов, он же старец Василий, была топография. И недаром такой крупный горный инженер-геолог как Овручев В. А., поняв, что Василий легко ориентируется по любой карте и сам может сделать не только глазомерную карту-схему, но и провести мензульную съёмку, пригласил его с собой на поиски и оценку золотых месторождений в дальнюю тайгу. Рисованные им карты были аккуратны, красивы и точны. Много лет проработав с Овручевым по тем местам, где вообще никаких карт не было, кроме очень приблизительных мелкомасштабных, Василий сам создал карту практически неведомых земель от долины реки Лены, точнее, от той её части, где она течёт близко к 60-й параллели, и несколько южнее почти до 55-й параллели и по долготе от 110° до 125° (от р. Алдана на востоке до Баргузинекого хребта на западе).
На карте были все горные хребты, реки с притоками, населённые пункты, стойбища, тропы, перевалы, болота. Многие реки и их притоки с ключами и падями были вынесены на карту впервые. Названия речек, ручьёв на этой карте были нанесены мелким, каллиграфическим, различимым только в лупу почерком.
Карта была покрыта разными значками. Вначале это были места приисков, где добывали рудное золото, а также места и точки, где было найдено богатое шлиховое золото или богатые кварцевые жилы с драгоценным металлом, но по каким-то причинам не разрабатывающиеся. Позже, лет через пятнадцать, значки на карте стали иными. Это теперь были крестики чёрного, красного и зелёного цветов, возле которых стояли маленькие цифры. На карте было одиннадцать крестиков чёрного цвета, некоторые были поставлены в самых диких, практически безлюдных и гиблых местах. Тридцать шесть красных крестиков были размещены поближе к посёлкам и приискам. Зелёных крестиков было три, они легли на карту вблизи Бодайбо.
Эти значки пометили те места, где старец Василий спрятал свои клады со шлиховым неправедно полученным золотом.
Чёрные крестики — крупные клады, красные — мелкие, а зелёные — клады с золотыми самородками весом от 1–5 золотников до полфунта и даже более. В условных обозначениях к карте эти значки не объяснялись. В части цветных крестиков карта была немой. Именно эти разноцветные значки и были главной тайной, секретом старца Василия. Тем не менее расшифровка значения значков существовала, но отдельно от карты на трёх листках плотной клетчатой бумаги.
На этих листках рядом с цифрой, обозначавшей номер клада, была цифра в кружке, обозначавшая вес золотого клада: в пудах — для чёрных крестиков, в фунтах — для красных и в штуках (количество самородков) — для зелёных. Значение этих цифр в кружочках также нигде в тексте не объяснялось. Возле кружка с цифрой словами, очень лаконично и наглядно были описаны приметы, по которым можно было определить место клада.
Карта размером с четыре двойных листа из обычной тетради складывалась гармошкой, а потом пополам, и становилась размером с один лист. Прятал её Василий в небольшой иконе. Сзади к доске была прикреплена дощечка с прорезью на толщину карты. Цвет этой дощечки не отличался от цвета доски, на которой писалась икона. Крепления серебряного оклада были своеобразными зажимами. Эту икону старец всегда возил с собой в специальной коробке, обитой жестью, под замком. Там, где он заживался на 3–5 дней и более, икона ставилась в красном углу. После пятидесяти лет старец вдруг вспомнил о Боге и подолгу молился перед этой иконой.
Бумажки с цифрами для карты хранились отдельно. У массивного бронзового подсвечника в четырёхгранной оправе была высверлена пустота и особым движением открывалось дно. Туда и попадали скатанные в трубочку листки с цифрами и приметами.
Этот подсвечник старец возил, как и икону, всегда с собой, куда бы ни ездил. Подсвечник был тяжёлый, почти четыре фунта весом. Вместо одной свечи, надев на него съёмную люстру, можно было заложить сразу шесть свечей. При этом одна свеча была в центре. Этот подсвечник не был произведением искусства, скорее он был грубоват, но имел ещё одну секретную особенность.
Кроме открывающейся подставки, его верхняя часть могла вывинчиваться из нижней массивной пирамидообразной части. Если вывернуть верхнюю часть, то открывалось отверстие глубиной в вершок. Там Василий хранил яд в упаковке из-под конфеты. Этот яд имел вид светлых горошин, растворявшихся в водке, а ещё лучше в питьевом спирте, без осадка, не меняя вкус и цвет растворителя. Свою силу яд сохранял около года, и старец регулярно его менял на «свежий». Знал он одного бурята, который за хорошие деньги изготавливал сие снадобие.