Эдгар Берроуз
ПИРАТЫ ВЕНЕРЫ
1. Карсон Нэпьер
«Если женская фигура, закутанная в белое покрывало, войдет в Вашу спальню в полночь тринадцатого дня этого месяца, ответьте на это письмо; в противном случае не отвечайте».
Прочитав письмо до этих строк, я собирался отправить его в корзинку для бумаг. Туда отправляются все письма, которые я получаю от сумасшедших. Однако почему-то я прочел еще одну фразу: «Если она заговорит с Вами, пожалуйста, запомните ее слова и повторите их мне, когда будете писать ответ». Я мог бы прочитать письмо и до конца, но в это время раздался телефонный звонок, и я бросил письмо в одну из коробок на столе. Так уж случилось, что это была коробка для исходящих бумаг, и если бы последующие события шли заведенным порядком, тем бы дело и кончилось. Это был бы конец и письму, и всему происшествию, поскольку (во всяком случае, когда речь идет обо мне), бумаги из коробки исходящих отправляются в архив, где и пребывают, как правило, во веки веков.
Телефон не умолкал, и я поднял трубку. Звонил Джейсон Гридли. Он казался возбужденным и попросил меня тотчас же прийти к нему в лабораторию. Поскольку Джейсон редко бывает взволнован чем бы то ни было, я поспешил принять его приглашение. В первую очередь, чтобы удовлетворить собственное любопытство.Я прыгнул в двухместный открытый автомобиль, и проехав несколько разделяющих нас кварталов, вскоре убедился, что у Джейсона есть вполне весомые причины для волнения. Он только что получил радиосообщение из внутреннего мира, из Пеллуцидара.
После успешного завершения исторической экспедиции к ядру Земли на большом дирижабле О—220, уже перед самым возвращением, Джейсон решил остаться в Пеллуцидаре. Остаться, чтобы сделать попытку найти фон Хорста, единственного пропавшего без вести члена экспедиции. Но Тарзан, Дэвид Иннес и капитан Цупнер убедили его в безумии данного мероприятия. Дэвид пообещал, что возглавит экспедицию подчиненных ему пеллуцидарских воинов, чтобы обнаружить юного немецкого лейтенанта, если тот еще жив, или хотя бы добыть какие-нибудь сведения о его местопребывании.
Джейсон вернулся во внешний мир вместе с кораблем. Но невзирая на обещание Иннеса,он всегда чувствовал ответственность и беспокойство за судьбу фон Хорста. Этого молодого человека очень любили все члены экспедиции. Джейсон продолжал снова и снова повторять, что он не имел права покинуть Пеллуцидар, не исчерпав всех имеющихся в его распоряжении средств спасения фон Хорста или не убедившись определенно, что юноша мертв.
Джейсон указал мне на стул и предложил сигарету.
— Я только что получил сообщение от Эбнера Перри, — объявил он. — первое за несколько месяцев.
— Должно быть, оно весьма интересно, раз так взволновало вас, — заметил я.
— Да, — подтвердил он. — До Сари дошли слухи, что фон Хорст был найден.
Здесь, поскольку все это совершенно не относится к истории, рассказываемой в данной книге, я должен заметить, что сослался на встречу с Джейсоном исключительно с целью объяснить два факта, которые, хоть и не являются жизненно важными, все же имеют определенное влияние на последовавшую за ними цепь замечательных событий. Во-первых, это заставило меня забыть и письме, о котором я упоминал ранее и, во-вторых, это зафиксировало дату в моей памяти — десятое число.
Основная причина, по которой я упоминаю первый из фактов, — чтобы подчеркнуть, что письмо, столь быстро и напрочь забытое, не имело возможности произвести впечатление на мои мысли и таким образом объективно не могло повлиять на то, как я рассматривал последующие события. Письмо полностью улетучилось из моих мыслей уже через пять минут после прочтения, как если бы я его вообще никогда не получал.
Следующие три дня я был невероятно занят. Когда тринадцатого вечером я отправился отдыхать, мой мозг был до такой степени переполнен раздражающими деталями сделок с недвижимым имуществом, что я не сразу смог уснуть. Я могу с полной уверенностью подтвердить, что последние мысли мои были о делах треста и решениях суда о недостаче.
Я не знаю, что меня разбудило. Я сел в постели рывком, и как раз вовремя, чтобы заметить, как женская фигура, закутанная в нечто, казавшееся белой развевающейся простыней, входит в мою комнату сквозь дверь. Обратите внимание, что я говорю «дверь», а не «дверной проем», ибо таков факт. Дверь была закрыта. Была ясная лунная ночь; предметы в моей комнате были явственно различимы — в особенности призрачная фигура, маячившая в тот момент у моей кровати.
Я не подвержен галлюцинациям, я никогда не видел привидений, никогда не хотел их увидеть и был совершенно незнаком с правилами поведения и приличий в подобных ситуациях. Если бы даже эта леди не была столь очевидно сверхъестественной, и то я не знал бы, как принимать ее в этот час в моей спальне, поскольку до сих пор на эту территорию не проникала ни одна леди — а я происхожу из старинного пуританского рода.
— Сегодня тринадцатое число, — произнесла она низким мелодичным голосом, — и сейчас полночь.
— Действительно, — ошеломленно согласился я и вдруг вспомнил письмо, которое получил десятого.
— Он сегодня выехал из Гваделупы, — продолжала она. — Он будет ждать вашего письма в Гуаймасе.
И это было все. Леди пересекла комнату и вышла из нее, но не через окно, что было бы удобнее, а прямиком через стену. Я целую минуту сидел, уставившись на то место, где я видел ее, и пытался убедить себя в том, что я видел сон. Но это было не сновидение.
Я не спал. Я до такой степени не спал, что прошел еще целый час, прежде чем мне удалось вернуться в объятия Морфея, как изящно выражались викторианские писатели, игнорируя тот факт, что его пол должен был бы несколько смущать писателей-мужчин.
На следующее утро я появился в своей конторе несколько раньше обычного. Лишним будет упоминать, что первое, чем я занялся — поисками письма, полученного десятого. Я не мог вспомнить ни фамилии того, кто написал письмо, ни пункта отправления. Но последнее вспомнил мой секретарь, поскольку письмо достаточно далеко выходило за рамки обыденного, чтобы привлечь его внимание.
— Оно было отправлено откуда-то из Мексики, — сказал он, а поскольку письма такого рода хранятся в архиве по государствам и странам, письмо нашлось без труда.
Можете быть уверены, что на этот раз я прочел его внимательно. Оно было датировано третьим числом, и на нем был почтовый штамп Гуаймаса. Гуаймас — это морской порт в Соноре, на берегу Калифорнийского залива.
Вот это письмо.
«Дорогой сэр, я сейчас занят предприятием огромного научного значения. Поэтому я счел необходимым искать помощи (отнюдь не финансовой) психологически гармонирующей со мной персоны, которая в то же время отличается достаточными интеллектом и культурой, чтобы оценить широкие возможности моего проекта.
Почему я обратился именно к Вам, я буду рад объяснить в том счастливом случае, если наша личная беседа покажется Вам желаемой. А это может быть выяснено только при помощи теста, который я сейчас объясню.
Если женская фигура, закутанная в белое покрывало, войдет в Вашу спальню в полночь тринадцатого дня этого месяца, ответьте на это письмо; в противном случае не отвечайте. Если она заговорит с Вами, пожалуйста, запомните ее слова и повторите их мне, когда будете писать ответ.
Уверяю Вас, что буду весьма признателен, если Вы отнесетесь серьезно к этому письму, которое, как я прекрасно понимаю, достаточно необычно, и прошу Вас держать в строжайшей тайне его содержание до тех пор, пока будущие события не сделают возможным разглашение или публикацию.
Остаюсь с наивозможным к Вам почтением — Карсон Нэпьер.»
— По-моему, это сплошная чушь, — заметил Росмунд, мой секретарь.
— Десятого мне тоже так показалось, — согласился я. — Но сегодня четырнадцатое, и сегодня это выглядит совсем по-другому.
— Какое отношение к этому имеет четырнадцатое число? — спросил он.
— Вчера было тринадцатое, — напомнил я ему.