Это повторяется. В меня не верят. Вот он стоит передо мной, добрый дедушка, и говорит такие жестокие слова. Будто я рыбка в аквариуме, на которую можно только любоваться, а проку ноль.
— Я гений, — сглотнув обиду, решил возразить. — Разве этот факт не повышает шансы достигнуть большего?
— Правда может быть жестока, некоторым лучше жить в неведении, — повторил он мои слова и стало не по себе. — Но ты особенный, как и твоя мама.
Он протянул руку и погладил меня по щеке. Тактильность эльфов всегда раздражала, но его ладони настолько мягкие и тёплые… Почему они такие?
— Она хотела жить в мире, — продолжал мужчина, — ты стремишься к истине, раз способен дружить с собственным хранителем. Потому я не хочу врать тебе и надеюсь, что несмотря на юношеский максимализм, ты сможешь принять мои слова. Я повидал много гениев за свою долгую жизнь, и далеко не все они смогли обрести силу. Да что там силу, — он вздохнул и убрал руку от моего лица. — Мы часто возлагаем на детей цель по достижению собственных несбывшихся мечт, а если они ещё и способные, то планка становится выше. Под гнётом чужих ожиданий многие сгубили себя, умерев молодыми. Иные же не оправдали надежд родных и предпочли отдалиться от них. Я, например, никогда не считался гением, как и большинство архимагов. Медленно и постепенно, долгим и упорным трудом мы смогли достичь таких вершин. Начинали многие, но остались единицы. Время течёт, никто уже не помнит нашей юности, наивно полагая, что мы с рождения выделялись. История помнит тех, кто смог чего-то достичь, к сожалению, а тысячи других хороших эльфов остаются цифрами в амбарных книгах, если вообще остаются.
— Ошибка выжившего, — вспомнил я. — Мы слушаем рассказы тех, кто смог пережить успех, когда истории ошибок подавляющего большинства остаются в забвении.
Наобщался со стариками, сам говорить стал замудрёно. Но с дедушкой хотелось именно так. Возможно, чтобы казаться взрослее в его глазах? Почему я вообще об этом думаю?
— Ты прав, дорогой мой внук. В моём сердце, — он приложил руку к груди, — осталось много хороших эльфов, чьи имена сгинули в веках и никому даже не интересно узнать об их существовании. Я стар, очень стар. И чем ближе смерть, тем ярче понимание того, что просто обязан что-то изменить. Ты ведь даже не знаешь, о чём я, — его печальные глаза запали мне в душу, сам же старик покачал головой в отрицании.
— Так расскажи, дедушка.
— Это долгий разговор, пойдём.
Мы вернулись в центральную часть библиотеки, где находился стол и кресла. Адмир Старший знал толк в мебели, всё было очень удобным в использовании.
— Пути развития силы очень многообразны, — начал архимаг печальным голосом, будто это знание должно разочаровать меня. — Наша раса издревле практикует слияние магии, души и тела. Ме́сис и бáла, — назвал он академические названия основного и остальных ядер структуры, — предназначены как раз для этого. Как итог, мы очень сильны на фоне многих иных магов, но ограничены в чём-то, как и другие. Например, ни один эльф никогда не сможет практиковать астральную проекцию или клонирование. Так же наш путь после смерти сильно отличается от остальных. Ты, наверное, никогда не задумывался, почему мы не общаемся с мёртвыми предками, как те же орки или корибанты севера. Хотя, вряд ли тебе вообще хоть что-то ведомо об этих народах. У них культ предков, у корибантов мёртвые даже восседают в совете и помогают решать проблемы живых. Мир полон невообразимых вещей, — усмехнулся он на мой недоверчивый взгляд.
— Звучит очень странно, — согласился я. — И всё же, в чём такое глобальное отличие эльфов?
— У нас нет посмертия.
— В смысле? — не понял я.
— Сразу после смерти эльфы теряют свою идентификацию и становятся, грубо говоря, безмозглыми сущностями. Наши души как те же мелкие духи, похожие на насекомых. Будто рождаются заново, но уже с той стороны. Потому у нас нет рая, как у тех же людей. Нет общего пространства для умерших.
— Но как так? — поразился я.
— Правда бывает ужасной, способной привести в уныние. Признаюсь, мне боязно рассказывать тебе всё это.
— Но неужели ничего нельзя сделать? — не унимался я. — Неужели даже сильные маги исчезают? Я слышал, что среди спиритов ходит миф о том, что Кореллон когда-то был эльфом. Якобы именно поэтому он так благоволит нашему народу.
— Ты очень многое знаешь, я приятно удивлён, — улыбнулся Адмир Старший. — Но это просто невозможно. Я не могу вообразить ситуацию, при которой эльф мог бы стать таким богом.