Дверь скрипнула, и двое парней ввалились в дом. Харон втащил несколько огромных баулов и свалил их на входе в кухню. Орел, пересчитывая оставшиеся монеты, прикрыл дверь и замер.
— Ты чего? — спросил он, в недоумении глядя на Анну.
Её лицо выражало крайнюю степень борьбы с собой. Она запустила пальцы в волосы и откинула яркие пряди назад.
— Я тут подумала, — сказала она, пряча скомканный лист в карман куртки, и села в старое скрипучее кресло. — Скорее всего нам придётся отложить наши планы на пару лет.
— На пару лет? — воскликнул Орел, облокачиваясь на низкий столик в гостиной и нагибаясь, чтобы заглянуть сестре в глаза. Та упорно их отводила. — Ты серьёзно?
— Вполне, — кивнула Анна. — У меня появился план, благодаря которому мы сможем получить столько денег, сколько нам нужно.
— Наверняка есть способы быстрее!
— Быстрее, чем взять из королевской казны?
Орел отшатнулся.
— Что ты задумала?
Анна поджала губы и опустила глаза. Орелу её слова не понравятся…
— Филипп Керрелл сделал мне предложение. Я собираюсь согласиться.
На мгновение лицо Орела застыло в непонимании, но сообразил он быстро. Его рот распахнулся и задёргался, словно он пытался поймать воздух и что-то сказать, но не смог. А потом Орел замер… и с выражением крайнего раздражения перевернул стол.
Анна сжала зубы, глядя ему вслед, пока Орел, демонстративно громко топая, поднимался на второй этаж. Дверь хлопнула и с грохотом слетела с петель.
— Это было сложное решение, да? — спросил стоящий в дверном проёме Харон.
Совсем забывшая о нём Анна удивлённо заморгала. Какое-то время они смотрели друг на друга, а потом она бросила короткий взгляд на лестницу. После таких сцен говорить, насколько быстро она решилась, казалось кощунством.
— Да.
Её плечи опустились.
— Но так ведь… Ну, надо? — Харон почесал затылок. — Он поймёт. Наверно. Потом. А пока ты подумай: ты точно хочешь? Тебе принц нравится? Мы могли бы как-то иначе… Подумаешь, долго!
— Спасибо, — грустно улыбнулась Анна и подперла кулаком подбородок. — Мне эта идея не очень нравится, но тут есть и плюсы, да, Харон? — Анна подняла на него игривый взгляд, накручивая прядь волос на палец, и проводя кончиком языка по зубам. — Он бы тебе понравился.
Харон распахнул глаза и смущённо заулыбался.
Филипп цыкнул, когда дротик врезался в ободок у центра доски, но воткнулся неплотно и упал.
Ему было скучно и, сидя в кабинете с едва приоткрытыми шторами, — пылинки плясали в свете белёсых лучей, — он безразлично бросал дротики в доску для дартса. Рядом висела большая карта двух материков и островов со множеством меток, а её фрагмент с изображением Пироса, местами порванный и исписанный, лежал на столе. Копия стала постоянным холстом Филиппа. Он отмечал все изменения в положении войск, рассчитывал расстояние и постоянно думал, как долго придётся освобождать ту или иную территорию. После ранения Элиада Керрелла Райдос воспрянул духом. Их атаки стали мощнее, защита прочнее, и тем не менее армия Пироса почти выгнала захватчиков за границы. Рассчитывалось, что до Восхода Новой Звезды Пирос будет полностью освобождён.
Филипп кинул ещё один дротик, и тот воткнулся в середину доски.
Постучали.
— Выше высочество, — в дверь робко просунулся Родерт, — к вам господин Уибер. Прикажете впустить?
— Конечно! — воскликнул Филипп и пошёл навстречу другу.
Уибер широко улыбнулся, пожимая руку принца.
— Какие новости? — спросил тот.
Понимающе и заговорщически подняв брови, Уибер достал из сумки телепортатор. Жилки на поясе переливались от энергии, обгоревшие и сломанные кольца реле были заменены на новые и сверкали медью.
— Им можно пользоваться? — Филипп неуверенно вертел реле.
Уибер кивнул.
— Только осторожнее. Возможно, над точностью перемещений ещё стоит поработать, но я убрал всю связь с военными штабами. Никто не отследит, никто не сможет перенастроить. Подчиняется только командам носящего. Можешь попробовать.
Филипп застегнул пояс, хитро взглянул на друга — и исчез.
Он материализовался из искр на другом конце комнаты, едва не врезавшись в стоящий там канделябр.
— Отлично! — воскликнул Филипп. — Над точностью и правда стоит поработать, но он потрясающий, Уибер!