Левый кормовой кингстон оказался тугим, провозились дольше, чем с прежними. Изольда сидела на ржавом кронштейне и азартно потирала лапки. Потом её сорвало ударом воды и отнесло на несколько метров. Том кинулся ловить.
— Мало тут забот, ещё с тобой возись!..
Зато с четвёртым кингстоном справились быстро, только Югу сбило с ног.
— Давай руку! — крикнул Том.
— Я сам, ты зверя держи!..
— Ребятки, наверх! — сквозь бурленье крикнул «Дед».
Тугая вода вертелась уже у колен, хотела оттащить мальчишек от ступенек. Они рванулись по трапу.
А вверху было свежо и спокойно. Пока не замечалось ни осадки, ни крена. Но «Дед» беспокойно сказал:
— Ступайте к лодке. И будьте наготове. Скоро все пойдёт быстро.
Они поднялись на крышу рубки упёрлись коленями в тёплый надутый борт. Том бросил Изольду на резиновое днище.
— Не вздумай драпать, бестолочь…
Та присмирела.
Стали ждать. Непонятно, сколько времени прошло в этой лунной мгле. То ли пять минут, то ли полчаса. Пироскаф сильно осел и заметно накренился. Стал вздрагивать, в корпусе нарастало бульканье. «Похоже, будто дышит заболевший кит», — мелькнуло у Тома. На корме погасли две лампочки.
— Скоро уже, — сипловато пообещал «Дед Мазай». Верхняя палуба медленно приближалась к воде.
— «Дед», спустить флаг и вымпел? — спохватился Том.
— Ни в коем случае! Ведь я действующее судно.
Нижний край рубки коснулся воды. Надо было что-то сказать. И Том сказал:
— Пироскаф «Дед Мазай», прощай!
И Юга сказал:
— Пироскаф «Дед Мазай», прощай… — Он тоже кашлял от слезинок (а кто здесь удержался бы?)
Пироскаф отозвался очень серьёзно:
— Прощай, Том. Прощай, Юга… Я всегда буду ваш друг… — Так и сказал: не «был», а «буду». Потом велел: — Сбрасывайте лодку.
Потому что рубка погружалась все быстрее, в двери и окна хлынули потоки. Том и Юга навалились на тугое резиновое тело. Широкая лодка с метровой высоты упала на воду. Ребята перебросили себя в её овальное нутро. Сразу схватились за весла — помнили совет «Деда».
Когда отплыли на два десятка метров, крыша рубки была уже вровень с водой. Погасли все лампочки. Потом над рубкой сомкнулась вода. Тонкая мачта с повисшим вымпелом, с динамиком, перекладиной и антеннами плавно пошла в глубину. Том встал. Резиновое дно прогибалось, но стоять было можно. Юга тоже встал — рядом. Даже Изольда у их ног села столбиком. Том вспомнил про бескозырку. Поднёс к околышу ладонь. Юга прижал ко лбу два пальца. Так стояли они, пока не исчезла под водой верхушка мачты с плоским деревянным клотиком. Вымпел на секунду вытянулся по воде и тоже исчез…
Какое-то время было тихо. Затем в глубине будто взорвался большой воздушный шар. Встал высокий всплеск, упал, на его месте закружилась воронка. От неё побежали волны, закачали лодку.
Том сел.
— Погребли… — сказал он.
Юга тоже сел. В руке у него был мобильник.
— Зачем грести, Том? Я вызвал с пристани дежурный катер…
Читатель, наверно, обратил внимание, что автор на последних страницах все чаще стал называть своего героя не «Сушкин», а «Том». Потому что он, герой этот, сам в последнее время почти не думал о себе, как о Сушкине. Том, вот и все.
Том, с колечком в ухе…
Казалось бы, сейчас, когда поссорился с капитаном, когда не стало пироскафа, для имени «Том» осталось мало причин. Но во дворец, к капитану, Сушкин возвращался уже только как Том. Побитый, исцарапанный, полный сумрачной решимости мальчик в мятой бескозырке.
Он опередил вопросы Юги:
— К Поликарпу я пойду один. Присмотри за Изольдой.
— Давай, — наследник безбоязненно взял крысу на руки.
Том подошёл к дверям капитанской комнаты. Светилась щель. Том надавил резную дверь плечом. Встал на пороге.
— Вот… — угрюмо сказал он. — Я пришёл…
— Хорошо. Я ждал…
Капитан сидел у окна, погасшая трубка лежала на подоконнике. Лампа горела слабо, силуэт капитана темнел на туманно-лунном окне.
Том смотрел на силуэт и молчал.
— Ну, ты решил? — спросил капитан. — Подпишешь бумагу?
— Какую?
— Не ясно, разве? О том, что увольняешь меня с пироскафа…
— Нет пироскафа… — сказал Том в пол.
Капитан со стулом подъехал к столу, ближе к лампе. Помолчал. Попросил:
— Объясни. Как это «нет»?
— Мы с Югой вывели его в залив и открыли кингстоны…
Видимо, капитан поверил сразу. Сгорбился. Подпёр дряблые щеки кулаками. Уткнул в Тома близко сидящие глазки. Спросил:
— Как это вы справились?
— А вот так… — У Тома закружилась голова, и он сел по-турецки у порога. Тоже подпёр щеки.