— Заметь, — заключил он, — геометрическую простоту и четкое различие символов, которые будут рассортировываться нашими электронными схемами.
— Конечно, — сообщил он мне, когда мы вышли в коридор, — этот материал пригоден только для предварительной работы. В своем завершенном виде устройство должно будет сортировать далеко не такой чистый материал. К разрешению этой проблемы мы идем двумя путями.
— Здесь, — сказал он, когда мы вошли в маленькую полутемную комнату, — мы работаем над проблемой лиминальных единиц. Мисс Андерсон, это мистер Каплинг. Не могли бы вы показать ему тест А — Б?
Мисс Андерсон, высокая блондинка с величественной осанкой и правильными чертами лица, была бы настоящей красавицей, если бы только весь ее облик не дышал такой пугающей строгостью. В левой руке она держала блокнот и карандаш, на ней был белый нейлоновый халат.
Мисс Андерсон усадила меня в кресло футах в пяти от прямоугольного экрана и вложила мне в руку дистанционный выключатель.
— У всякого устройства, предназначенного для избирательного анализа, существует какой-то предел точности, — объяснила она. — Если мы ставим перед собой задачу ни на ноту но отклоняться от кодекса, предел этот не должен превышать одного лимина или доли лимина. Лимин — это, разумеется, то минимальное отклонение, которое способен уловить человеческий глаз. Но, вероятно, мистер Каплинг, вам все это известно, — улыбнулась она мне.
Я ответил утвердительно и улыбнулся в ответ.
— Когда начнется эксперимент, — продолжала она, — зазвенит звонок. В момент, когда он зазвенит, изображение может измениться, а может и остаться прежним. Если вам покажется, что оно изменилось, нажмите кнопку выключателя. Результаты фиксируются автоматически. Вам все понятно, мистер Каплинг?
Я улыбнулся в ответ и сказал, что мне все понятно. Тогда раздался серебристый звон и передо мной возникло яркое цветное изображение рыжеволосой красавицы в платье с глубоким вырезом. Снова зазвенел звонок, и линия выреза угрожающе пошла вниз; я послушно нажал кнопку.
По-видимому, погрузившись в изучение вопроса о том, происходят ли в момент звонка какие-нибудь изменения в одежде на экране, я совсем забыл о времени. Во всяком случае, от этого занятия меня оторвал Вик, сказав:
— Я думаю, вам следует ознакомиться и с другими работами, мистер Каплинг.
Когда я встал с кресла, он добавил:
— Может быть, у вас есть еще вопросы к мисс Андерсон?
— Вы провели много проверок? — спросил я.
— Работники студии всегда любезно шли нам навстречу, — ответила она. — У дверей неизменно стоит очередь… кроме тех случаев, конечно, когда доктор Тэтчер показывает машину почетным гостям.
— Вы работаете только над этим? — спросил я.
Мисс Андерсон задумалась.
— Мы рассматриваем декольте как отдельную проблему, — сказала она. — Кроме того, ведется работа по облегающим балетным костюмам, в частности трико. Но там вопрос о декольте, мне кажется, не встанет, — заключила она, глядя мне прямо в глаза невинным взором.
Пик открыл новую дверь, и я вошел вслед за ним в маленький просмотровый зал.
— Где ты ее откопал? — спросил я.
— В стенографическом бюро, — ответил он. — Но Марта — бакалавр психологии. И неплохая актриса. Возможно, после того как ее увидят Брейден и члены дирекции, ей удастся сделать карьеру в кино.
Вик во что бы то ни стало хотел, чтобы я довел осмотр до конца.
— Само собой разумеется, — заявил он, — чувствительности в один лимин у первых машин нам не добиться. Для начала достаточно, если они будут различать резкие контрасты. Для этой цели были сняты специальные фильмы. Каждый состоит из ряда контрастирующих кадров. Сначала идет кадр, снятый в строгом соответствии с требованиями кодекса. Затем следует сходный кадр, но снятый так, что во многих, если не во всех, деталях он оказывается явно неприемлемым.
Когда мы сели (перед креслом Вика был установлен внушительный пульт управления), он нажал кнопку, свет померк и заработал кинопроектор. Каждому кадру предшествовало краткое вступление и за каждым кадром следовал краткий анализ — текст читала мисс Андерсон своим невозмутимым, бесстрастным голосом. Фильмы, однако, отнюдь не способствовали сохранению бесстрастности. Осматривая лабораторию Вика, я все время чувствовал, что качусь по наклонной плоскости, и когда снова вспыхнул свет, я, несомненно, достиг самого дна.
— А Брейден тоже видел все это? — спросил я.
— Только диграммер, — ответил Вик.
— Такая штука тебе с рук не сойдет, Вик. Даже в Голливуде.
Вик чуть не расхохотался.
— Об этом предоставь беспокоиться мне! Да, кстати, ты получил деньги по чеку?
Я кивнул.
— В таком случае пойдем выпьем, и ты расскажешь мне, что ты поделывал последнее время.
Он распорядился, чтобы мою машину перегнали назад в отель, а сам повез меня к «Сиро» на «порше». «Кадиллак» Ларри, разумеется, бледнел перед этой маркой, хотя «порше» и показался мне слишком шумным и тряским. Гонщики, если не ошибаюсь, называют такие машины "жесткими".
Весь вечер, то по-пьяному приятный, то смутный, мы вспоминали старые времена, старых друзей и былые приключения, то есть говорили обо всем, кроме того, что меня действительно занимало. Чем объяснялась сумасшедшая затея Вика? Таил ли он давнюю обиду на Голливуд? Расхвастался ли как-нибудь вечером под действием алкоголя, а на другой день оказалось, что ему поверили и поймали его на слове? Или он просто обнаружил возможность заработать легкие деньги — такую же, какую предоставил и мне? Вспомнив про мои две тысячи, я пришел к выводу, что он отхватил порядочный куш. Во всяком случае, он смотрел на все это легкомысленно, как на веселое развлечение. Однако я беспокоился и за него, и за себя, Как он собирался выйти из положения, в которое себя поставил? Это я узнал перед тем, как мы расстались поздно вечером.
На следующий день я уехал к себе на восток, а Вик на самолете компании «Панамерикэн» отбыл в Сан-Траторио, где состоит теперь при министре внутренних дел советником по вопросам технического образования. Он подыскал себе это теплое местечко за те два праздных месяца, которые провел в Голливуде, работая для «Мегалита». Не сомневаюсь, что его деятельность в Сан-Траторио приносит ему немалые доходы.
Я не знаю точно, как вел себя мистер Брейден, когда осматривал лабораторию на следующий день. Вероятно, сохранял полное хладнокровие, не выходя из своей роли невозмутимого администратора. Я скоро сообразил, что ему вовсе не захочется делать эту историю достоянием гласности. А позже я узнал, что он оказался даже еще более находчивым, чем я предполагал. Судя по всему, афера Вика в конечном счете не причинила ему значительных убытков. Лаборатория была использована для съемок "Космического чудовища" и выглядела на экране великолепно. Абстрактные рисунки вы, возможно, видели на галстуках. И мне даже довелось еще раз посмотреть кое-какие из тех лент, которые показывал мне Вик, — в кулуарах конференции по электронике, устроенной в одном из штатов Среднего Запада. Но Марта Андерсон не стала кинозвездой. Ее имя значилось рядом с именем Вика на открытке, которую я получил от него на прошлое рождество.
Роберт РИЧАРДСОН
МАЛЫШ АНДЕРСОН
Роберт Ричардсон — видный американский астроном, занимается проблемой изучения солнечных пятен, атмосферы Марса и Венеры. Автор многих научных статей, а также нескольких научно-фантастических произведений, опубликованных под псевдони мом Филипп Лэтем.
— Так тебе Анжеллоти не побить.
— Знаю.
Брэд настолько уже свыкся с этой мыслью, что ответил машинально, не отдавая себе отчета в том, что слова были произнесены другим человеком. Только тут он заметил темную фигуру в дверях сарая; он не слышал, как открылась дверь. Брэд нахмурил брови: он не любил, когда посторонние наблюдали за его работой.