Внезапно в нашей фэнтези сделалось как-то славянско, красно и квасно, молодцевато и холодцевато, холстинно и посконно. Свойски. Запахло городищем, деревней и срубом в лапу, повеяло, как говорят приятели-москали: летом, цветом и звыняйте - гавном. Ба-бах! А че эт-там грохнуло? Болько в Одру столбы вбивает? (легендарно-историческое отражение установления Болеславом Храбрым границы по Одеру - прим. перев.) Или, может, Чцибор лупит Годона и Зигфрида под Цедынью? А может это комар со священного дуба сверзился?
Нет, это всего лишь наша, родемая, славянская фэнтези.
Ни с того, ни с сего исчезли вампиры, появились вонпеже и стрыгае ("стрига" - в славянской демонологии, чудовище, принимающее облик красивой девушки, высасывает кровь; бывает исключительно женского рода, поэтому и недоумение автора. См. его же рассказ "Ведьмин". - прим. перев.), вместо эльфов у нас божета и всяческие там небожета, вместо великанов и троллей имеются столины. вместо чародеев и магов имеются вещие, волхвы и жерцы. Не хватает лишь хлевцов. (Со славянской мифологией и демонологией можно познакомиться в различных появившихся недавно и у нас книгах, напр. В.Шевчук "Мисленне дерево", "Украiнцi: народнi вiрування, повiр'я, демонологiя", "Мифы древних славян". - прим. перев.)
И что нам Конан, Гед Спарроухок, что нам "Братство Кольца". У нас имеются свои вои, которых зовут тоже по-свойски: Збируг, Пируг, Коцей, Поцей, Заграй, Забуй, Обуй и Позаметай. И двинулись все эти Пируги от городища к городищу, ясный перец, зигзагом, через леса, боры и пущи, через брамы и храмы, лапти, гусли и сусло; через поля буйные и степи, заросшие бурьяном и обманом, переходя священные рощи и ручьи.
И вправду: Ой у гаю, при ручаю, ехал Пируг на бугае. Только не русский. И не кельтский. Да наш я, свойский, славянский Пируг, опора и надежа фантастики. И только вопрос времени, чтобы народилась новая культовая сага, эпическая фэнтези, Великая Пирогиада, Слово о Походе Вещего Пируга на Стригаев. Ой Ладо-Ладо, Купало!!! Поворотись-ка в гробу, Толкин! Кусай бессильно губы от зависти, Эддингс! Завой от зависти, Желязны! Плачь, Ле Гуин!
Тех, кто не может дождаться Великой Пирогиады, успокою, представляя краткое содержание. В Серых Верхах, куда пойдет походом Пируг с бравой дружиной, золота нет и, скорее всего, никогда и не было. И все же, гадский Стрыгай и поддерживающие его ренегаты, злые заграи Волец и Столец, погибнут от сулицы в Пируговой деснице, при чем, у храброго Пируга и волос с головы не спадет. Украденные Священное Жито и Вещая Сметана будут найдены и вернутся в храм Свантевита, ибо там их место. Конец.
И рек Марек Орамус, что фэнтези, в массе своей, штука мизерная. Глупость самих наименований данного жанра, которые нам подсовывают и предлагают, в массе своей ужасающа. Дилетантизм, тупость и наглое невежество творящих переводы "толмачей" в массе своей страшны. Погоди-ка, Маречек, придут Пируги и Пирогиады, тогда попомнишь! Завоешь, как Стрыгай на полную луну, замяукаешь, как котище на жестяной крыше, и попомнишь со слезою на глазах Эндре Нортон, Говарда и "Ксант".
У нас уже имеются многочисленные Пируги, являющиеся производными Конана и классической sword and sorcery, есть нечто вроде пирогизированного Лавкрафта, имеются пробы пироговатого посттолкинизма, есть даже Черные Пируги, притворяющиеся dark fantasy. Не могли не появиться и производные от "Туманов Авлона", то есть Пируги фантастико-исторические. И вот уже вместо Артура, Ланселота и Гевэйна имеются у нас Пируги, Кушмидры и Свеннссоны из Йомсборга. Вместо пиктов и саксов у нас свеи, даны и поморцы. Вместо Мерлина и Морган Ле Фей имеем волхвов и вышеупомянутых жерцов. Война и пожары, кили норманнских драккаров скрежещут о песок славянских берегов, столины воют, Йомсборг атакует, берсеркеры зубы скалят, немцы на град валят, наши их бьют, кровь рекою, Сварожич сварожится, а антилопа гну. Жерцы, как и все жерцы, жрут и пользуют чарами в половых отношениях. Всех и вся. И что?
И Пируг, Пируг, Пируг, трижды Пируг.
ПОСТМОДЕРНИСТСКИЙ ЛЯП
Касаясь явления, называющегося "польская фэнтези", я стараюсь не называть имен, поскольку это кто-нибудь мог посчитать беспардонной войной с конкурирующими авторами. И все же, хотя бы из обязанности хроникера - ведь говорили же мы о Говарде и Толкине - следует упомянуть, что Праотцем Пиругов Польских в Славянской Сметане является молодой м способный автор Рафал Земкевич, который поначалу потряс читателей комиксом "Волчье проклятие", а затем создал "Сокровища столинов", роман фэнтези. Chapeaux bas, mesdames et messieurs! Voila le Grande Pirogue Brillante! (Шапки долой, дамы и господа. Перед вами Великий Пируг! - прим. перев.)
И как раз в этом месте я обязан с грохотом ударить себя в хилую грудь. Я написал, покаянно признаюсь, несколько рассказов довольно-таки, скажем, антиверистического характера. В этих же рассказах, не оглядываясь на святые законы и установления фэнтези, на каждом шагу делал я - как назвала это молодая критикесса из "Феникса" - ляпсусы. Молодая критикесса, со свойственной себе въедливостью безошибочно расшифровала меня, доказывая, что данные ляпсусы слишком часты, чтобы быть случайными. Бью себя в хилую грудь во второй раз. Случайными не были.
Самым же страшным ляпсусом, который невозможно было выбросить или поправить в тексте внимательным исправителям из "Фантастыки", были батистовые трусы Ренфри из рассказа "Меньшее зло". Так называемое литературное общество вскипело и начало дискутировать. Трусы! В фэнтези! Чушь и отсутствие уважения к конвенции! Грех и анафема! Толкина не читал, или как? Канонов не знает, или что? Да разве Галадриэль носит трусы? Не носит, потому что тогда трусов не носили!
Через некоторое время общество несколько поостыло и утихомирилось, а трусики посчитали "оригинальными". возможно, кому-то и другому кроме Мацека Паровского в трусиках этих запахло в этих трусиках постмодернизмом и путешествиями во времени. Только один молоденький Пируг отреагировал на трусы Ренфри гордо, холодно и презрительно, описывая собственную героиню, которая, приступая к половому акту снимает "...набедренную повязку и жгут, поддерживающий груди". Сам же эффект холодного презрения, равно как и знаний относительно того, что "тогда" носили девушки под юбкой, был безнадежно испорчен самого полового акта, без всяческой меры и воображения смешного.