Алексей Востряков
Писарь Первой конной
Глава 1
Очнулся я от того, что в лицо ударил холодный поток воды. Я открыл глаза и приподнялся на локте. С лица стекала вода, вся грудь была мокрая. Зрение постепенно сфокусировалось на стоящем передо мной человеке в красных шароварах, зеленом военном кителе, сапогах в гармошку и лихо заломленной папахе. В руках человек держал пустое ведро, из которого он похоже и окатил меня холодной водой.
— Кажись очухался, — сказал кто-то сбоку. Наконец я увидел и других людей, стоящих вокруг: один, в длинной шинели и в буденовке с красной звездой, держал лошадь под уздцы; двое здоровяков в военной форме вывернув за спину руки удерживали в полусогнутом положении широкоплечего полуголого мужика, который мотал головой и что-то нечленораздельно мычал.
— Остап, — обратился к полу голому мужику человек в брюках галифе защитного цвета, кожаной черной куртке и в фуражке с красной звездой (командир?), — ты ж спьяну чуть нашего писаря не убил.
Остап, мотая головой пытался что-то сказать, но в ответ смог только издать звук, похожий на мычание.
— Так, этого заприте в бане, пусть проспится, — распорядился командир, кивая на Остапа, — а писаря отнесите в дом и позовите фельдшера, пусть посмотрит. Что-то мне вид его не нравится.
Меня подняли и поставили на ноги, я попробовал идти сам, но ноги не слушались и уже был готов снова рухнуть на землю, как сильные руки подхватили и понесли. Очнулся уже на кровати.
— Что ж вы ироды, ребенка чуть не убили! — запричитала надо мной пожилая женщина, лет шестидесяти — А ну пошли вон с хаты! Я сама управлюсь.
— Да мы шо Марфа? Мы ничаво, — ответил ей мужской голос и было слышно, как мужчины вышли из дома на улицу и уселись на завалинку под окном.
Марфа стащила с меня мокрую рубашку, принесла намоченное в холодной воде полотенце и положила на лоб.
— Болит голова-то? — спросила она участливо.
— Да, не, ничего, уже легче, — ответил я.
И действительно в голове стало немного проясняться. Сидящие за окном мужики закурили самокрутки и в открытую форточку потянуло табачным дымом.
— Ну, как, оклемается малец? — спросил первый голос.
— Да чего ему сдеется, он же из казаков. У них кость крепкая, — ответил второй.
— Из казаков?! — удивился собеседник. — Чего ж он не у белых?
— Эх, ты, деревня, — засмеялся второй голос, — казаки же тоже разные бывают. Миколу из третьей сотни знаешь? Так он тоже казак. Первый рубака в сотне. На его счету порубленного офицерья будет поболе, чем у нас с тобой вместе взятых. Просто есть казаки из бедных, а есть из богатых. Это понимать надо.
— А-а, теперь понятно, — сказал первый голос, и они заговорили про лошадей.
Я же лежал и пытался сообразить, что же со мной случилось на самом деле. Удивляться было чему. Казалось бы, только что, 12 июля 2020 года я Дмитрий Пашков, среди друзей просто Димон, студент исторического факультета университета шел по городской улице с друзьями с центрального городского пляжа.
На перекрестке замигал зеленый огонек светофора, готовый вот-вот смениться на желтый. Ребята, смеясь и крича рванули с места, и побежали через пешеходный переход на другую сторону улицы. Я немного замешкался, поэтому бежал последним, был еще на середине дороги, когда зеленый свет переключился с желтого на красный. В этот момент я услышал визг тормозов, повернул голову и замер столбом посреди улицы. На меня, как в замедленном кино мчался легковой автомобиль.
Дальше наступила темнота, а потом я очнулся в теле совсем другого человека, и похоже, совсем в другом времени. «А может кино снимают?» — подумал с надеждой, сам не веря в это предположение. Уж слишком не киношно приложил меня кулаком в лоб Остап.
Ухаживающая за мной женщина куда-то вышла. Воспользовавшись этим, я решил себя осмотреть. Попробовал поднять руки. На левой руке на предплечье рваный шрам. Правая рука без всяких следов ранений. Обычные руки молодого человека, но выглядят иначе, чем мои. У меня ладони гладкие, без всяких мозолей, а тут в многочисленных заусеницах. На указательном пальце правой руки жесткая мозоль. Слышал, что такая бывает у тех, кому часто приходится нажимать на курок автомата или пистолета. На лбу я обнаружил огромную шишку. Потом придерживая мокрое полотенце попытался сесть и посмотреть на себя в небольшое тусклое зеркало на стене. Голова кружилась, немного подташнивало, но все-таки в зеркале я сумел разглядеть лицо незнакомого молодого парня. Снова опустился на кровать на которой лежал. Там в моем мире мне было девятнадцать лет, здесь же, парню, лицо которого я только что увидел в зеркале было, наверно, около шестнадцати, может быть чуть старше.