— Спасибо, Аксинья, — Божена кивнула пожилой женщине, и та ушла на кухню. Понятно, это не мама, а прислуга, кухарка.
Все чинно расселись за столом и стали накладывать в свои розетки варенье или мед. Я положил себе мед, уж очень душистый запах от него шел. Пригубил чай и сморщился, чувствовался вкус моркови. Аня смотрела на меня с насмешливой улыбкой.
— Никогда не пробовали морковный чай?
— Нет, никогда.
— Вот до чего большевики страну довели, — сказал Игорь, — нормального чая нет.
— А что вы пьете в Красной армии? — спросила Аня с улыбкой.
— Я недавно снимал угол в крестьянском доме. У хозяйки каждый день было парное молоко, а так обычно пью просто воду. В госпитале каждый день дают яблочный компот. В этом году, говорят, богатый урожай яблок.
— Самогон?! — спросил ехидно Виктор. — Неужели в Красной армии не пьют самогон?
— Я не пью, — ответил я, — плохо очищенный самогон содержит большое количество сивушных масел вредных для здоровья.
— А я люблю французское шампанское, — сказала Аня мечтательно, — сейчас его не достать.
В комнату вошел отец Божены, Карл Казимирович, он поздоровался со всеми, его взгляд остановил на мне. Было заметно, что мое присутствие в доме было ему неприятно, но он ничего не сказал и ушел к себе.
— Est-ce que tu parles français? (вы по-французски говорите?) — спросил меня Виктор.
— I speak English (я говорю по-английски), — ответил я.
— Жаль, никто из нас не знает английского языка, — сказал Виктор, — а почему вы сделали столь странный выбор? Вся передовая мировая наука в Германии, а все знаменитые писатели во Франции. Все культурные и образованные люди учат либо немецкий, либо французский язык. Великобритания, конечно, могучая морская держава… Я думаю английский язык учат те, кто стремится стать моряком. Разве не так?
На его вопрос я только пожал плечами. Как им объяснить, что в XXI веке английский станет языком международного общения. Большие настенные часы пробили одиннадцать часов вечера. Я поднялся из-за стола.
— Время позднее. Мне пора в госпиталь.
— Приходите завтра, — сказала Божена, — мы почти каждый день собираемся здесь.
Прощаясь я сделал то, что хотел сделать весь этот вечер, взял руку Божены и поцеловал. Какая нежная бархатистая кожа, с ума сойти. Поднял глаза, за мной с усмешкой наблюдал Виктор. Теперь понятно, чья девушка на самом деле Божена.
— Да, и еще одно пророчество, — сказал я, обращаясь к Виктору, — в конце XX века все-таки победят белые и вместо социализма опять наступит капитализм.
— Слишком долго ждать, — усмехнулся он, — мы до этого времени не доживем.
На следующий день Божена в госпитале не дежурила. Наверное, поэтому день прошел скучно. В ожидании вечера я привел в порядок форму, начистил бархаткой до блеска сапоги. В назначенный час подошел к знакомому дому. Дверь мне открыла Божена. Вид у нее был какой-то потерянный.
— Никого нет, — сказала она.
— Мне уйти? — спросил я прямо.
— Да, нет, проходите, — она посторонилась, пропуская меня в квартиру. Мы прошли в ее комнату.
— Что случилось? — спросил я, и тут из глаз девушки полились слезы.
— Он уехал!
— Кто? — не понял я.
— Виктор! До вашего появления он думал, что белые скоро войдут в наш город и тогда он присоединится к ним. Вы вчера сказали, что победят красные и он поверил вам. Виктор решил, что не будет ждать, а прямо сегодня отправится в армию Деникина, чтобы тоже принять участие в войне. Что будет, если он погибнет? — девушка подняла на меня мокрые от слез глаза.
Вот и результат моего вмешательства в это время. Не наболтай я вчера лишнего, Виктор так и ждал бы прихода белых, ничего не предпринимая. Если он теперь действительно погибнет, в этом будет и моя вина.
— Я думаю, что все будет хорошо, — сказал я уверенным голосом.
Девушка смотрела мне в лицо.
— Вы правда так считаете?
Мне очень хотелось осушить слезы Божены губами, но я сдержался.
— Я воевал, я знаю, — сказал я ей, — Виктор произвел на меня впечатление уверенного в себе, сильного человека. Такой не может погибнуть.