Кстати, «авось» и «небось», самые популярные слова этого времени. Особенно часто их употребляют красноармейцы пришедших в армию из деревни.
Иду я по улице, пересекаю трамвайные пути, соображаю, что делать дальше, как вдруг меня окликает звонкий девичий голос:
— Дмитрий Сергеевич!
Оглядываюсь, меня догоняет девушка. Сразу ее узнаю, это Марфа, санитарка из госпиталя. Ко всем бойцам она всегда обращается на «вы». И сколько не уговаривал перейти на «ты», мы с Марфой примерно одного возраста, девушка твердо отказывалась.
— Дмитрий Сергеевич, как можно! Вы на фронте за советскую власть кровь проливали, а я обычная девчонка.
Марфа подбежала и остановилась рядом тяжело дыша.
— Меня сегодня из госпиталя выписали, — просветил я девушку, — не знаешь, где можно остановиться на пару дней?
— Так у нас можно остановиться, — девушка не смело мне улыбнулась.
— Где у вас?
— Тут недалече. У нас с мамой свой дом.
— А я вас не стесню?
— Не стесните. Комната старшего брата свободна. Мама только рада будет.
— У меня есть чем заплатить, — я показал на мешок за спиной. Продукты в такое время будут ценнее денег.
Мы развернулись и пошли в обратную сторону. Девушка шла рядом. Было заметно, что она стесняется, не знает, что говорить и как себя вести. Чтобы отвлечь ее, стал расспрашивать про жизнь в Саратове. Марфа охотно отвечала. Ее семья в городе живет давно, отец моряк, сейчас служит на одной из пароходов Волжской речной флотилии, старший брат год назад уехал в Москву и до сих пор от него нет никаких известий. Жив он или нет, никто не знает.
Незаметно за разговором мы дошли до неказистого одноэтажного деревянного дома. Поначалу мать Марфы встретила меня немного насторожено. Заверил ее, что ненадолго, рассказал, что сегодня выписался из госпиталя, в котором трудится ее дочь, демобилизован из армии, жду денежный расчет, оплачу свое проживание продуктами. Мешок с продуктовым пайком отдал Ольге Петровне, так звали мать Марфы. После этого женщина стала немного приветливее.
— Живите, сколько хотите, — сказала она, показывая мне комнату пропавшего сына, — на кровать сейчас постелю чистое белье.
— Мне бы помыться…
— Бани у нас нет, — сказала Ольга Петровна, — по субботам моемся в бане у соседей. Если хотите, согрею для вас ведро воды…
— Отлично.
— Дочка, иди наколи дров, — скомандовала женщине Марфе.
Я вышел из дома следом за девушкой.
— Давай я дрова поколю. У вас топор есть?
— Кто же топором дрова колет? На это колун есть.
Девушка подала мне инструмент для колки дров — колун. Топорище прямое, без изгибов свойственных топору. Металлическая часть более массивная, чем у топора, с тупым широким лезвием. Бревна колуном обтесывать не будешь, а вот колоть дрова — одно удовольствие. Широкое тупое лезвие не застревает в древесине, легко раскалывает сучковатые чурки.
Марфа с улыбкой некоторое время смотрела, как я играючи колю поленья.
— Дмитрий Сергеевич, вы, наверное, устали, давайте дальше я поколю!
— Нет, не устал, — чувствовал я себя на удивление хорошо.
— Ну как же, вы же только после больницы. Вам себя беречь надо. А я девушка здоровая, к такой работе привычная.
Она повела плечом, показывая свою крепкую ладную фигуру. Однако колун я не отдал. Тогда она набрала охапку дров и понесла на кухню к матери. В охотку я переколол все напиленные чурки. Потом вместе с Марфой мы сложили дрова в поленницу. Когда уже заканчивали свою работу, нас позвала в дом Ольга Петровна. Обед был готов.
Под вечер Марфа ушла на работу в госпиталь. Она дежурила в ночную смену. Погода была хорошая, я решил перед сном посидеть на крыльце дома. Ольга Петровна, возившаяся по хозяйству дома, тоже вышла на крыльцо, присела рядом. Стала расспрашивать меня, кто я и откуда, чем планирую заниматься на гражданке. Я отвечал, придерживаясь новой версии своей биографии, которую придумал, когда получал красноармейскую книжку на имя Дмитрия Сухова. Крестьянский сын. Родом из Могилёвской губернии, Могилёвского уезда, Тетеринской волости, из деревни Малая Тетеря, которая, как я слышал от одного красноармейца, жителя тех мест, в 1917 году полностью выгорела от небесного огня, то есть удара молнии.
Ольга Петровна спросила, как я отношусь к венчанию в церкви?
— Я не понимаю, Дмитрий Сергеевич, — возмущалась она, — что за гражданский брак придумали новые власти? Загс какой-то? Как раньше хорошо было! Красиво. Невеста в белом платье, жених в костюме. Батюшка службу чинно ведет. Свадебный поезд. Гости. А сейчас, в чем пришли с работы, в том и в загс пошли. Не понравилось, тут же развелись. Разве ж то дело?