Ролла. Алонсо уже не пленник.
Писарро. Как!
Ролла. Я затем и пришел, чтоб его спасти - я обманул стражу, и он спасен. Вместо него - я твой пленник.
Писарро. Алонсо бежал! И уже никогда мое сердце не усладится местью?
Ролла. Изгони из сердца подобные чувства, этим вернешь ему покой.
Писарро. Пусть выходят, встречусь с любым врагом лицом к лицу: но не могу я сражаться с собственной природой.
Ролла. Тогда, Писарро, не притязай на имя героя. Победа над самим собою - единственное торжество, в котором удача не имеет доли. В битве случай может вырвать у тебя лавровый венок и тот же случай может увенчать им твое чело: но в схватке с самим собою будь только тверд - и победа твоя.
Писарро. Перуанец! В отношении тебя я не выкажу себя неблагодарным или невеликодушным. Вернись к своему народу - ты свободен.
Ролла. В этом ты себя ведешь, как повелели честь и долг.
Писарро. Я не могу не восхищаться тобою, Ролла. Мы должны стать друзьями.
Ролла. Сжалься - и прости Эльвиру! Стань другом добрых чувств, станешь тогда и моим. (Уходит.)
Писарро. Честолюбие! Скажите, где призрак, за которым я гонялся? Где та единственная радость, которая меня манила? Громкое имя мое? Его очернила зависть. Моя любовь осмеяна изменой. Слава моя? Ее затмил мальчишка, мой выученик! Месть моя посрамлена суровой честью моего противника-дикаря - и я повержен и покорен природным величием его души! Ах, я хотел бы повернуть назад - и не могу; хотел бы - и не могу - уйти от этих мыслей!.. Нет! Раздумье и память - мой ад! (Уходит.)
ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
Густой лес. На заднем плане - хижина, почти скрытая за ветвями деревьев. Сильная гроза с громом и молниями. Кора склонилась над младенцем, лежащим на
постели из листьев и мха.
Кора. Природа, ты слабей любви. Мой беспокойный дух гонит меня неустанно вперед, меж тем как измученное тело гнется и дрожит. А ты, мой мальчик... не потому, что ослабела я от милой ноши, но как могла я отказать тебе в покое и не уложить на эту бедную постель! Дитя! Когда б узнать наверно, что твой отец не дышит - уже не дышит, - о, я бы тут же легла с тобою вместе, мой родной, легла бы... навсегда!
Гром и молния.
Я не прошу тебя, нещадная гроза, утишить ярость свою из состраданья к Коре; и, если пощадит твой гром невинный сон младенца, не стану я будить моего уснувшего ангела, хоть, видит небо, я жажду услышать голос жизни, почувствовать ее рядом с собою. Но я все вытерплю, пока не изменил мне остаток разума. (Поет.)
Без крова я, но не страшусь ничуть
Твоей, гроза, неукротимой силы.
Жги, молния, - вот я открыла грудь,
Лишь посвети мне до родной могилы.
При свете молний - к ледяным губам
Прильну и мертвая останусь там...
А ты, - твой детский сон глубок,
Но ты проснешься, мой сынок,
Вновь для веселья.
Улыбкой встретишь ты рассвет...
Отец твой не проснется, нет,
Он спит в могильной келье!
На листьях сына уложила мать
Они теплей, чем стынущие руки;
На них в грозу покойней крошке спать,
Чем подле сердца, бьющегося в муке.
Из мха и листьев постлана постель,
А грудь моя - плохая колыбель.
Спи, милый, спи! Твой сон глубок,
Но ты проснешься, мой сынок,
Вновь для веселья.
Улыбкой встретишь ты рассвет...
Алонсо не проснется, нет,
В могильной келье!
Гром и молния.
Нет, она неумолима, бесчувственная стихия! А ты все спишь, мой ангел, и улыбаешься во сне! О смерть! Когда подаришь ты такой же отдых матери младенца? Но я могу укрыть его получше от бури; этот плащ... (Укутывает младенца своим покрывалом и плащом.)
Издалека доносится голос Алонсо.
Алонсо. Кора!
Кора. Ах!
Алонсо (снова). Кора!
Кора. Сердце разорвется! Небо! О, не обманывай меня! Это не голос Алонсо?
Алонсо (ближе). Кора!
Кора. Он... он! Алонсо!
Алонсо (дальше). Кора! Любимая!..
Кора. Алонсо!.. Здесь!.. Я здесь! Алонсо! (Бежит на голос.)
Входят два испанских солдата.
Первый солдат. Что я тебе говорил? Мы выбрались к их форпостам, а эти голоса, что мы сейчас слыхали, - перекличка часовых.
Второй солдат. Вот и отлично. Нам чертовски повезло: бежали от неприятеля и наткнулись на потайной горный проход.
Первый солдат. Сюда. Солнце, хоть и в тучах, а слева от нас. (Замечает младенца.) Это что еще? Ребенок, не будь я солдат!..
Второй солдат. Да. Чудный малыш. Знаешь, самое божеское дело - отобрать младенца у матери-язычницы.
Первый солдат. Верно! Самое божеское дело! Дома есть у меня такой же пусть играют вместе; но посмотри, приятель, как он одет, - это не простой дикаренок. Идем!
Солдаты забирают младенца и уходят.
Входят Кора и Алонсо.
Кора (за сценой). Сюда, Алонсо, дорогой... Теперь я не собьюсь - здесь, здесь, под этим деревом. Ну кто бы мог поверить, что сердце матери не сразу отыщет путь? Сейчас увидишь сына мирно спящим; или, если он проснулся, я подниму его, он глянет на тебя большими синими глазами и улыбнется. Да-да... Постой, вот тут, я разбужу его от розового сна и подниму румяного, как зорька. (Подбегает к месту и находит только плащ и покрывало. Она рывком хватает их с земли - младенца нет. Вскрикивает и стоит, онемев от горя.)
Алонсо (подбегая к ней). Кора!.. Дорогая!
Кора. Он исчез!
Алонсо. О боже!
Кора. Исчез! Мой маленький! Мой сын!
Алонсо. Где ты его оставила?
Кора (кидается на землю). Здесь! На этом месте!
Алонсо. Успокойся, Кора, любимая! Он тут, конечно, - проснулся и отполз куда-нибудь неподалеку... мы его найдем. Ты твердо помнишь, что оставила его на этом самом месте?
Кора. Не эти разве руки постелили постельку, сделали навес?.. И разве не этим покрывалом он был укутан?
Алонсо. Тут хижина - так незаметно притаилась.
Кора. А! Да-да! Тут он и живет - дикарь, укравший моего ребенка... (Стучит в дверь, кричит.) Отдай мне сына!.. Вороти мне мое дитя!
Из хижины выходит Лас-Касас.
Лас-Касас. Кто призывает меня из печального одиночества?
Кора. Отдай мне ребенка! (Вбегает в хижину, зовет.) Фернандо!