Олег завидовал писателям прошлого. Они могли позволить себе сосредоточиться на книге. Они не думали о житейских мелочах. Он же вел постоянную борьбу за существование.
И в будущем, думал Олег, все будет совсем не так. Ведь писатели, инженеры душ человеческих — они же нужны государству! Нужны стране, народу, всем людям мира!
Но где оно, это будущее?
Вчера звонил старый друг и с покровительственными нотками в голосе предложил ему работу. Редактором в издательстве. С девяти до шести. Твердый оклад.
Вот и не спится Олегу после такого. Завтра…
Завтра?
Уже сегодня он пойдет, побрившись гладко и умывшись чисто, показывать себя. И надо будет улыбаться, поддакивать, казаться культурным и образованным, показывать свой диплом, говорить о своих публикациях…
Олег вздрогнул и проснулся…
Муза
— М-м-м… Ты кто?
Петр смотрел непонимающе на маленькую девочку в своей комнате… Бр-р-р, помотал он головой, отчего опять захотелось прилечь и закрыть глаза. Нет, не девочку — женщину. Все при всем, смотреть, как говорится, приятно. Только вот роста очень маленького. Она стояла над ним, уперев маленькие руки в маленькие бока, и яростно раздувала маленькие ноздри маленького носа.
— Э-э-э…, — помахал он поднятым вверх указательным пальцем. — Белочка-а-а… а нам и не страшно!
— Ты текст свой двумя руками набиваешь? — вполне связно спросило нежданное алкогольное явление.
— Оно говорящее! — восхитился Петр.
Р-раз-два-три! Маленькая ладонь врезала по левой, правой, снова левой щеке… От души врезала, что аж потолок снова закачался в Петиных глазах.
— О-ой… Больно же!
— Ты. Текст, — она показала рукой, как будто пишет. — Пишешь или печатаешь?
— Ик, — прикрыл он рот ладонью.
— Фу-у-у, — помахала она рукой перед собой. — Последний раз спрашиваю…, — и тут вдруг заорала тонко и звонко, до зуда в ушах. — Ты пишешь, гад, или печатаешь?
— П-печатаю…
— Жаль, — вздохнуло видение. И добавило мечтательно. — А то можно было тебе палец сломать… Или два. На левой.
— За что? — глупо спросил Петр и сам рассмеялся такой глупости — кто же разговаривает с видениями.
— И вот это все — мне? — спросило куда-то в воздух, вверх, в потолок, видение. — Мне — вот это? Ну, ладно, ладно…
Она плавно поднялась в воздух — Петр удовлетворенно прикрыл глаза, потому что все подтверждалось. Ну, разве люди летают? Летают черти, ведьмы всякие, некоторым, если не врут, даже ангелы являлись — но это надо было, наверное, очень долго пить. А печень все же не железная.
И тут же скрючился от удара в печень. А в ушах зазвенело от крика:
— Встать! Быстро! Кому сказала! Что? Молчать! Встать! Встать, твою мать! Вста-а-ать!
— Ой, ой, ой, ой, — только поворачивался он на диване, неуклюже сползая на пол.
— Встать!
— Стою уже…
— Молчать! Молчать, пока не спрашиваю! — крик прямо в ухо чуть не выбил барабанную перепонку. — Стоять смирно! Молчать! Ждать команды! Что? Лечь! Встать! Лечь! Встать! Лечь! Встать! Молча-а-ать!
Петр «на автомате» выполнял команды. Ложился со вздохом. Тут же вскакивал. Молчал. Стоял смирно. Но мозги потихоньку просыпались, и начинали свое шевеление различные мысли: что не похоже это на сон, что почему никто не слышит этого крика, что когда пинают — это очень больно, что вообще — кто такая, откуда?
— Шаг вперед! Еще шаг! Что? Молчать! Лечь, встать! Лечь, встать! Шаг вперед! Два шага вперед! Пол-оборота нале-во! Налево! Убью, скотина!
Она так громко кричала, что в старинной люстре, которая досталась Петру в подарок от бабушки, звенели потемневшие от времени хрустальные подвески.
— Ты! Ты, скотина, кто такой? Быстро отвечай! Короче! Короче и яснее! Ты кто такой?
— П-петр, — заикнулся он.
— Молчать! Лечь, встать! Лечь, встать! Мне глубоко наплевать на твое имя! Лечь, встать! Я тебя научу волю любить! Лечь, встать! Кто ты такой — быстро и ясно!
— П-писатель…
— Шаг вперед! Сесть! Писать!
Он повернул голову, но тут же получил пощечину сзади.
— Не вертеться! Сидеть смирно! Руки на клавиатуру! Быстро! Писать! Кому сказано!
«Ну, ни фига себе мы вчера насобачились», — настучали пальцы.
— Так… Насобачились — это хорошо. Но в целом не по теме! Молчать! Сидеть! Писать!
— А что писать… Ой! Больно!
Пинок в бок был увесистым.
«Хорошо, что она маленькая», — подумал Петр. — «А то сломала бы ребро, запросто!»