Скоро, совсем скоро расступится лес и явится новый шаман. Да вот кто это – никому не ведомо.
Тем временем Эйот из последних сил ступает по заснеженному лесу. Снегоступы в болоте утопил, силы давно покинули, а тащить непосильную ношу надо. Да и как оставить Марму в лесу, звери разорвут. А она лежит в его руках, и неведомо, бьётся её сердце или нет. С тех самых пор, как поднял он её и понёс, в себя не приходила. Руки болтаются плетьми, за кусты цепляются, мешают идти.
– Помогите мне, духи лесные. Дайте сил мне, предки далёкие, – упал Эйот на колени, положил пред собою Марму, не может дальше идти.
Грудь печёт огнём, обжигает кожу, не даёт дышать.
Сложил перед собою руки Эйот и взмолился своим богам. Всю ночь по снегу шёл, блуждал в темноте, пока не нашёл дорогу в селение. Уж и немного осталось, да невмоготу.
Слышит Эйот – словно крыльями машет большая птица. И явился ему огромный филин. Не успел Эйот лица заслонить, как бросилась птица к нему и, о чудо, села на плечо, сложив свои мощные крылья.
Эйот замер, шелохнуться боится. Что за диво такое – филин на плече сидит. И чувствует он, как сила возвращается. Словно и не было бессонной ночи, бездонной топи да старой ведьмы с цепкими корнями. Наполняется его тело соком жизненным, энергией неугасимой.
Встал Эйот, подхватил Марму и пошёл в сторону селения.
Собрался народ у лысого дерева, всматривается в лес седой, ещё пуще поседевший за ночь. Ждёт возвращения своих сыновей да братьев.
– Неужто дочь шамана сердце принесёт? – шепчутся в толпе, поглядывая на шалаш шамана.
А вот уж и старик стоит, опирается на трость свою, носом ведёт, словно добычу хочет учуять.
Ушли на север. С севера и ждут.
Вдруг раздался треск сломанных веток, и совсем с другой стороны, появилась фигура, несущая девушку на руках.
Разом охнула толпа. Не иначе, дочь шамана убита.
– Дочь моя! Что ты с ней сделал, – закричал шаман и бросился к Эйоту.
Положили Марму на снег, солому подстелили.
– Я не знаю, жива она или мертва. Дубовая ведьма из неё тень забирала, – сказал Эйот, глядя на шамана.
Марма застонала, как от боли. Бросился шаман в свой шатёр и вынес оттуда чашу с жидкостью. Поднял он голову дочери и стал вливать своё варево. Повёл Эйот носом – запах мерзкий у чёрной воды шамана. Если стоять рядом, выворачивает наружу. А Марма сделала несколько глотков, открыла глаза и закричала:
– Он убил мою мать!
Толпа тотчас расступилась, оглушённая такими словами. Никто не помнит, куда пропала жена шамана, что с ней сталось. Слова Мармы испугали всех. Не её ли сердце добыл Эйот?
Лишь шаман остался стоять с каменным лицом. Словно и не про его жену сейчас дочь кричала.
– Не гневи богов, дочь моя. Значит, так им угодно. Мы и так слишком долго во главе стояли. А виной тому была твоя мать, отдавшая своё сердце чёрным богам. А коль больше ведьмы нет, бояться нечего. Мы своё дело сделали. Можно нового шамана называть, – сказал шаман и бросил взгляд на Эйота: – Покажи сердце.
А у Эйота в груди так горит огнём, словно он вместо сердца угли горящие засыпал себе за пазуху. Сунул он руку, схватил сердце и достал на свет. Осветилось все вокруг, и в руках у Эйота на глазах у всех живое сердце старухи превратилось в синий сапфир.
Тотчас пуще прежнего в его груди запекло. Ноги подкосились, в глазах потемнело, и выпал сапфир из ладони широкой. Затрясло Эйота и упал он на снег. И почувствовал, словно расходится кожа на его спине. Будто звери рвут его тело на части своими острыми зубами. В голове загудело.
– Видно, смерть накликала старуха проклятая. Не бывать мне шаманом, – прошептал Эйот, корёжась в судорогах.
Народ вокруг загудел. И только старый шаман оставался по-прежнему спокойным.
И вдруг стало Эйоту легко и хорошо. Поднял он голову и почувствовал, как вместо рук его расправились крылья. Взмахнул ими и взлетел в небо филином.
Ахнули все, расступились, головы подняли, смотрят на птицу. Никогда ещё не видели они, чтоб человек в кого-то превратился. Покружился Эйот над селением, над лесом сделал круг и опустился в толпу, тотчас обретя прежний облик.
– Истинная сила в тебе проснулась, брат мой, – бросилась к нему сестра, обняла и стала целовать. – Как же я хотела тебя уберечь. Знала я, что рождён ты, чтоб вернуть силу роду своему. Но куда тебе, молодому, неопытному, тягаться со старым шаманом. Прости меня, брат мой любимый, что не рассказала тебе правду. Сила твоя из древнего рода. Уж боялась я, не пробудится она уже, хоть и филин о беде предупреждал всегда. Нет в округе никого, кто сможет с тобою силой измеряться.
Преклонили все колени перед новым шаманом. Теперь ни у кого не было сомнения: Эйот – потомок великого рода и в нём сила огромная. Быть ему главным.