— Вы же понимаете, КОГО он привезет… — Начал издалека Максим. — Такого же милиционера, который едва ли окончил училище. Пока они приедут, пока всех опросят, проведут дознание, пока довезут его до райцентра… Судмедэксперту, если он есть, не с чем будет работать. А вы можете хотя-бы экспертное мнение написать, на которое потом милиция сможет опереться.
Зина поджала губы. Она, как человек с несколькими научными степенями, действительно могла это сделать и имела на то полномочия. Но очень не хотела.
— Вы же сможете определить, какое животное это сделало?
— Вряд-ли животное. — Она глубоко вздохнула, решаясь. — Мне кажется, что это был человек. Ладно. Пойдем, посмотрим. Но трогать его не будем, чтобы не оставить на теле своих следов.
«Хотя, едва ли это уже имеет значение» - Мысленно добавила она, примерно представляя, как именно милиционер переносил тело.
Она на негнущихся ногах пошла к дому участкового.
Погреб нашли быстро - его низкая, выложенная поржавевшим металлом крыша, виднелась от самой калитки.
Но дальше пройти не смогли. На двери, судя по глазку, когда-то бывшей входной, висел массивный амбарный замок.
Максим едва подавил вздох разочарования, а вот Зина испытала настоящее облегчение.
— Как думаете, он увез ключ с собой?
— Я не советую тебе это проверять, Максим. — Строго ответила она. — Если честно, вообще не уверена в законности осмотра тела без предписания компетентных органов. Но если к нему прибавится еще и проникновение со взломом… Ты представляешь, какую характеристику тебе на кафедре напишут, если участковый сообщит куда надо?
— Значит, идем обратно?
— Да. — И, подавая Максиму пример, развернулась, и пошла в сторону выхода со двора.
Когда калитка за ее спиной с глухим стуком захлопнулась, Зина остановилась, ожидая Максима. Ей нужно было убедиться, что ее студент не собирается натворить глупостей. И в то же время было отчего-то очень стыдно признаться, что ей страшно спускаться вниз, к телу Ивана.
Работа с костями стала для Зины давно привычной. В моменты, когда она брала в руки очередной череп, иногда даже ничего не чувствовала, как не чувствует слесарь ничего к своему инструменту. А иногда, когда кости рассказывали о человеке чуть больше, раскрывая грани его личности, Зина чувствовала благоговение к усопшему, будто он был ее далеким знакомым. И никогда кости не вызывали в ней такого животного ужаса, как свежее тело человека, с которым она действительно была знакома.
— Зина? — К ней, перекатываясь с одной ноги на другую, спешила Баба Паша. — Ты чего здесь?
Зина вздрогнула. Неожиданно для себя она почувствовала раздражение к пожилой женщине
“Все ей надо… В каждой бочке затычка” - промелькнула мысль, и тут же исчезла.
— Мы с Максимом хотели осмотреть тело, чтобы оставить милиции экспертное заключение. Потому что если завтра мы уедем, сделать этого будет уже некому.
— Это что ж вы удумали? — Баба Паша всплеснула руками. — Решили изучать его, как те кости в поле? Окстись! То ж был живой человек! Он вчера дышал еще! Ты с ним разговаривала сама на кануне!
— Именно поэтому, Просковья Никитична. — Зина хотела было сказать, что не ее идея, что это все Максим. Но признаваться, что пошла на поводу у своего студента было еще неприятнее, чем расписаться в собственном страхе. А потому, она надеялась, что выглядит решительной и твердой в своем желании осмотреть тело. — Хотя-бы из уважения к нему мы хотели попытаться узнать, от чьих рук погиб Иван. От кого пострадала его маленькая дочь. Вы сами, в конце-концов. Знаете, где ключ от погреба?
— Даже если б знала - не сказала б! — Она даже ногой топнула в негодовании. — Это кощунство! Мёртвого беспокоить….
Пререкаться у Зины не было настроения, и она уже хотела отступить, когда за ее спиной появился Максим.
— Его и так и сяк будут беспокоить. — Ответил парень тихим голосом. — Мы сейчас напишем отчет без даты, потом, когда фельдшер напишет заключение о смерти, подпишет оба документа, и, быть может, милиции этого будет достаточно. Они заберут бумаги и уедут, а Ивана позволят похоронить.
Зина с досадой закусила губу. Ей было стыдно перед Максимом за свое не желание помочь следствию, за свое малодушие. Но она отчаянно не хотела видеть Ивана снова.
— А, ежели, не позволят? — Баба Паша уперла руки в объемные бока, коршуном нависая над парнем.
— Если не позволят… — Зина вздохнула, и устало сняла очки, протирая стекла носовым платком. — То заберут в райцентр. Продержат невесть сколько в холодильнике, пока идет следствие. Думаете, Светлане сейчас это надо?