После темного коридора ФАПа, в процедурной, выложенной белой когда-то плиткой, казалось ослепительно светло.
Две застеленные казенным постельным бельем с выцветшими печатями кушетки были сдвинуты у стены. Пошарпаный письменный стол, накрытый клеенчатой скатертью стоял прямо под открытым окном, а в углу был стеклянный шкаф с препаратами, запертый на маленький навесной замочек.
Светлана сначала удивилась гостям, уже двое суток она кроме Натальи Даниловны никого не видела, то посветлела лицом. Она хотела что-то сказать, но Остап опередил ее:
— Светлана Куприянова? Я - майор Смольяков, — Он мельком показал ей свое удостоверение. — Мне нужно задать вам несколько вопросов.
— Да, конечно… — Растерянно пробормотала она, переводя ничего не понимающий взгляд на чекиста. — А где Ваня? Он еще вчера должен был прийти.
Зина поняла, что вопрос Светланы был адресован скорее к ней, и, закусив губу, малодушно спряталась за спиной Остапа, чтобы женщина не увидела ее выражение лица.
— Давайте мы сначала поговорим с вами о деле, — Предложил чекист казенным тоном, выработанным за годы службы. — А потом - я отвечу на все ваши вопросы. Вы не против, если Зинаида Борисовна осмотрит укусы на теле вашей дочери?
— Хорошо. — Она медленно кивнула головой, еще не понимая, что происходит.
Остап обернулся к Зине, приглашая ее действовать, и она, быстро сориентировавшись, подошла к сидящей рядом с матерью девочке и присела перед ней на корточки.
Лизонька безучастно смотрела перед собой, не обращая внимания ни на какие внешние раздражители.
На ней было то же платьице, что и два дня назад, чисто выстиранное и заштопанное. На тоненьких, как веточки, ручках и ножках Лизоньки виднелись заживающие следы укусов с уже начавшими зеленеть синяками вокруг.
— Только я ничего не знаю. — Продолжила Светлана. — Утром Лизонька позавтракала и пошла играть во дворе, я всегда запрещала выходить ей за калитку… но часов в одиннадцать утра, когда мы хватились, дочки и след простыл. Потом ее, напуганную и израненную принесли из степи Зинаида со своим студентом.
— У вас есть подозрения, кто мог это сделать?
— Нет, но… Я уверена, что она бы не ушла с кем-то незнакомым. И не могу представить, кто из соседей мог желать зла нашей семье.
— Лиза дружила с девочкой Нюрой? Такая худенькая, с косичками.
— С кем? — Не поняла Светлана. — Простите, я не знаю такую. Лиза у нас на хуторе - единственные ребенок. Вообще, все с маленькими детьми стараются перебраться поближе к Красноармейскому. Там и школа и сельсовет и клуб. И колхоз недалеко… Только наша очередь еще не подошла.
— Понятно. — Кивнул Остап. — Зинаида Борисовна, что у вас?
— Укусы соответствуют тем, что были найдены на… — Начала было она рапортовать, и осеклась, скосив глаза на Светлану.
— Где? — Заволновалась женщина.
— Мне очень жаль. — Остап проглотил ком в горле. В такие моменты он ненавидел свою работу. — Но ваш супруг погиб.
— Как? — Скорее по инерции спросила Светлана, пока не до конца веря в смысл сказанного. Глаза ее увлажнились и остекленели.
— Обещаю, мы это выясним. — Отчеканил он, и, не дожидаясь пока женщина придет в себя, развернулся и вышел из процедурной, поманив за собой Зину.
Проходя мимо Натальи Даниловны, снова уютно устроившейся под электрическим светом настольной лампы над книгой, небрежно бросил:
— У Светланы сейчас начнется истерика, дайте ей что-нибудь, чтобы она не навредила себе.
— Как? Что вы ей сказали? — Фельдшер резко встала со своего места. Стул, на котором она сидела, опрокинулся, глухо стукнув о гранитный пол.
— Вас это не касается. Делайте свою работу.
Зина почти бежала за ним, будто боялась, что он бросит ее на растерзание взбешенному фельдшеру, а сам уедет.
Перевести дух она смогла только когда упала на мягкое сидение, и захлопнула за собой дверцу “волги”.
— Вы сможете описать, где именно нахоится шалаш, в котором нашли девочку? — Ровным, ничего не выражающим тоном спросил Отсап.
— Нет. — Зина отрицательно мотнула головой. — Даже не смогу показать в какой он стороне, если окажусь на месте.
— Хоть какой-то ориентир помните?
— Старый, высохший колодец, накрытый крышкой. Дальше нас вела Нюра.
— Хреново. — Выдохнул Остап и потер лицо руками. Зине показалось, что она только что за жесткой, казенной маской, на мгновение увидела его настоящего. Мужчину, лет на десять младше ее самой, обескураженного и растерянного от всего происходящего.