В глазах постепенно прояснялось, но вдох ударенными легкими пока не получалось сделать, к тому же существо упорно тянулось своими когтистыми лапами к горлу Зины. Женщина с ужасом понимала, что оно обладает нечеловеческой силой, и едва ли сможет противостоять ему.
Сильный удар отбросил существо обратно на кровать, в глаза Зине посыпалась щепка и еще какой-то мелкий мусор.
Стоявший над ней Максим зажимал в руке обломанную ножку от кухонной табуретки - все, что осталось от добротной, когда-то, кухонной утвари.
Существо сгруппировалось для повторного прыжка. Ему не хватило лишь мгновения для атаки - отвлекли приближающиеся с улицы голоса чекистов. Зина, усилием воли заставляя свои веки оставаться открытыми, несмотря на мелкий острый мусор в глазах, прицелилась и выстрелила.
Блуза на груди существа порвалась там, где образовалось входное отверстие, и оно снова взревело. На этот раз рев был хриплым, свистящим. И выпрыгнув через разбитое окно, быстрыми обезьяньими скачками, направилось в сторону степи.
С улицы раздались выстрелы, но пули чекистов едва ли достали существо, судя по разочарованно злым голосам.
— А я говорил тебе. — Процедил сквозь зубы Остап, заглядывая в разбитое окно. — Цела?
Зина только успела кивнуть.
Дверь в комнату Бабы Паши распахнулась, и хозяйка дома, в одной ночной рубашке, вышла на свою кухню. По глазам женщины, Зина поняла, что та собирается ругаться, но гнев быстро сменился испугом. Сказать она так ничего и не смогла.
Глава 5.1
Зина болезненно поморщилась, когда Максим вытащил пинцетом очередной мелкий осколок из ее щеки, и тут же приложил к ране ватку, пропитанную спиртом.
Она сидела в доме участкового на колченогом стуле. На плечи ее накинули старый плед, от которого шел явственный запах луговых трав и почему-то мышей.
Владимира отослали в дом Бабы Паши, чтобы он помог ей убрать беспорядок, замерил окно, да и просто для обеспечения безопасности пожилой женщины, так что он не мог подслащать их разговор и не путался под ногами, что безумно нравилось Остапу.
— Ты хорошо разглядела его? — Чекист сидел за столом на против, и внимательно разглядывал ее лицо. Сильно она не пострадала. Несколько мелких осколков впилось в щеки и лоб, была рассечена бровь. Руки, особенно, предплечья, которыми Зина прикрывалась от града осколков, были посечены гораздо сильнее.
— К сожалению да. — Ее снова передернуло, но на этот раз не от боли, а от воспоминаний о дикой образине, которую она видела в окне. Она подняла глаза, и посмотрела на Остапа. — Но я не верю, в то, что видела.
— Знаю, это кажется иррациональным. — Ему был знаком взгляд Зины. — Но тебе придется поверить. Итак, что ты видела?
— То, что очевидно, когда-то было человеком. — Она поежилась. — Человеком, которого я уже где-то видела, но не могу понять, где.
— Вот как? Еще что?
— Еще он был холодным.
— В смысле, замерз?
— Нет, в смысле… — Зина сглотнула, скорее для того, чтобы дать себе немного времени, нежели потому, что ей это было нужно. — В смысле остывший. Я бы даже сказала, окоченевший, если не больше.
Максим, закончивший уже с лицом, и перешедший на осколки в руках, замер в ожидании ответа.
А Зина снова посмотрела на Остапа в надежде на то, что он скажет, что это не возможно, что ей показалось в темноте, да еще и со страху, пусть даже, что она не в себе. Все что угодно, лишь бы не признавать тот факт, что нападавший действительно был давно мертв.
Но он так не сказал. Только спросил:
— Может, он был похож на Ивана?
— Я не уверена. — Она болезненно зажмурилась, когда Макс выдернул очередной осколок. — Только верхняя часть лица была узнаваема. Нижняя… сильно деформирована.
— Вытянулась, и увеличились зубы? Могло это существо оставить такие следы на теле Лизы.
— Да. Меня только удивляет, как оно не убило ее. В нем сила не человеческая.
— Это мы проверим. Игорь. — Остап обернулся и посмотрел на своего помощника. — Пойди-ка в погреб, проверь, на месте ли тело?
— Вы думаете, его похитили? — Нахмурила брови Зина, и тут же поморщилась от боли.
— Ты сама сказала, что существо, напавшее на тебя, было не живым.
— Я не так сказала.
— Ты сказала, что оно было остывшим. Очевидно, имела ввиду, что трупное окоченение уже наступило. Как оно тогда двигалось, кстати?