Я готов был сорваться и бежать, чтобы не сгореть от стыда, когда полицейский увидит нашу «конфету».
– Давайте посмотрю.
Чрезмерная любезность полицейского выводила меня из себя, но я взял-таки себя в руки.
Наконец, в дело вступила Патриция – она вышла из повозки, а я вздохнул с облегчением.
– Офицер, я жена этого… этого…
Вероятно, она не могла подобрать нужного и в то же время приличного слова, чтобы указать на мою нерасторопность.
– Мы сейчас уедем. Всё нормально, – сказала она.
– Как вы уедете, если у вас пробито колесо? Я предложил помощь, но Ваш муж отказывается. Он Вас бьёт? У Вас – синяк…
Мы с Патрицией переглянулись, а полицейский, похоже, начал нас в чём-то подозревать, скотина, – он пару-тройку раз перевёл настороженный взгляд с меня на Патрицию и обратно. Нужно было действовать, как вы, наверное, понимаете.
Патриция подошла к дотошному мужчине в форме полицейского.
– Меня никто не бьёт – я играю в поло с английским принцем – это его королевская клюшка…
Полицейский человек удивился.
– Офицер, мы уедем. И Вы езжайте. Хорошо? Я вызвала помощь – нам помогут. Не хотелось бы отвлекать Вас от службы своими маленькими дорожными неприятностями. Они того не стоят, поверьте.
– Мадам, я не уеду, пока не уедете вы, – упорствовал парень. – И покажите мне, пожалуйста, ваше удостоверение.
– Позвольте мне Вам показать кое-что другое, месье, – сказала Патриция.
Она завела доверчивого офицера за повозку со стороны обочины. Из-за маленького роста офицера с дороги была видна только его фуражка. Потом паренёк зачем-то сел на заднее сидение.
Я расслабился, потому что знал, что Патриция всё уладит.
И, конечно же, я услышал до боли знакомый щелчок чудесного аппаратуса.
– Сюда!
Через секунду я помогал Патриции скручивать доброго полицейского. Тот пытался высвободиться и начал лягаться своими ногами. Уж не из-за этой ли дурной привычки хранителей порядка называют «лягавыми»?
– Держи его руки и не дай вылезти!
Я навалился, схватил офицера за руки и пытался уворачиваться от ударов его ног.
Вскоре парень обмяк – он с жалостью смотрел мне в глаза и не понимал, что же такое с ним происходит.
Печаль захватила и меня, но я не давал волю своим чувствам и держал офицерские руки железной хваткой.
А потом парень перестал сопротивляться – вместо этого он стал мягким как желе.
Он пытался что-то сказать, но издавал лишь гортанные звуки, которые переходили в жалобный писк.
Затем молодой офицер зашипел как змея. Лицо его изменилось до неузнаваемости и стало похожим на рыбью морду – рот то открывался, то закрывался – такое представление при иных обстоятельствах могло показаться забавным. Огромные глаза офицера вразнобой скользили по повозке как будто что-то выискивая. Ноги и руки куда-то исчезли – похоже, что они взяли и слились с размягчённым офицерским телом.
Я в ужасе отпустил офицера полиции, хотя офицером эту штуку уже вряд ли кто-нибудь отважился бы назвать.
А Патриция была спокойной и с интересом рассматривала химерное существо, которое получилось из обычного французского полицейского.
Да, хладнокровия у Патриции было хоть отбавляй – можете не сомневаться!
– Дерьмо! Растворителя не хватило! – сказала Патриция.
– Как так?
Якоб Гроот запаниковал.
– Патриция… Куда его теперь?
Патриция не успела ответить, потому что желеобразное существо издало звук, схожий с криком совы, изменило цвет на зелёный, выползло из полицейского костюма и выпало из машины на землю.
Проснулась полицейская радиостанция, которая была закреплена на ремне – кто-то бодрым голосом вызывал нашего недорастворённого беднягу.
Его называли «Жаном» или «Жаком», а может сразу «Жан-Жаком» – я не помню. Помню, что на другом конце волны интересовались как у него дела и куда он пропал.
«Дела у Жана с Жаком лучше всех – они превратились в желе. Это ли вершина полицейской карьеры?» – подумал я тогда, наверное.
Существо проползло, как удав, между мной и Патрицией, и скрылось в траве.
– Надо поймать его! – крикнул я и кинулся в погоню.
– Оставь! Нет времени! Пускай живёт!
– Живёт? Разве это жизнь?
– А чем не жизнь? Полная свобода тела и души. Если найдут – запишут в загадки природы. Вряд ли опознают. Бери всю одежду и пистолеты! И побыстрее!
Из полицейской повозки Патриция достала камеру и положила в свой рюкзак. Потом выключила передние и задние светильники.
Мы взяли все вещи, оружие, завернули всё это добро в покрывало – крепыша пришлось лишить упаковки.
Затем мы стёрли отпечатки наших пальцев в повозке и с багажника, выждали пока в потоке проезжающих машин не появилась брешь, и стали удаляться в поле сначала спокойным шагом, а потом перешли на бег.