– Работаю. В библиотеке.
– Я так и думала. Учился?
– Да, закончил университет год назад. Изучал филологию.
– Филолог? Сколько языков знаешь?
– Свободно говорю на трёх. Ну и читаю на нескольких. Ещё латынь, древнегреческий…
Патриция оживилась.
– Хочешь выпить? – спросила она.
Я ответил, что хочу. А разве я мог ответить иначе?
Патриция принесла бутылку красного вина, наполнила бокалы, и один протянула мне. Вообще-то я был равнодушным к алкоголю, но в тот день я готов был напиться.
– Я люблю вино, – сказала Патриция на латыни и сделала глоток.
Я был сражён наповал.
– Я тоже, – соврал я, но тоже на латыни.
В тот вечер мы не говорили по-английски. Мы переходили с латыни на древнегреческий, с древнегреческого на итальянский, и за разговором выпили пару-тройку бутылок доброго вина.
Оказалось, что Патриция тоже изучала языки в университете и запоем читала книги, как и я.
Домой я вернулся за полночь – я ещё прогулялся по улицам и полюбовался полнотелой луной, которая как будто поздравляла меня с успехом, потому что больше поздравить меня было некому.
Потом я ковырялся ключом в замке, пока, наконец, не вскрыл его, но и разбудил своим шумом спящего мясника. Отчим выскочил из своей комнаты в смешных трусах и с тем самым ножом, которым он предпочитал вскрывать собак – он думал, что в дом залезли воры.
Но мне было всё равно, и я проплыл в свою комнату с таким же достоинством, с каким ходит голландский флейт в Саргассовом море. Мясник так удивился моему новому состоянию, что не сказал ни слова, а лишь взглядом проводил меня наверх.
Я до сих пор с удовольствием вспоминаю о том вечере, который провёл с Патрицией, потому что тогда я был по-настоящему счастливым.
Следующим вечером мне позвонила Патриция и предложила встретиться с ней в кафе.
Когда я пришёл туда, девушка уже сидела за столиком и пила кофе.
Патриция была великолепной – короткое платье с глубоким разрезом и туфли на каблуках пробуждали мои дремлющие, но горячие желания, и я захотел мороженого.
– Кофе? – спросила Патриция.
– Вина. И мороженого.
Патриция заказала бокал вина и мороженое. Я выпил половину бокала одним глотком и смотрел на девушку.
– Я тебе нравлюсь? – спросила она.
Я промолчал, потому что проглотил язык.
– Якоб, у меня есть предложение, – сказала Патриция.
Я был готов на всё.
– Докажи, что достоин меня.
Я кивнул.
– Будет не просто. Даже опасно. Ты готов?
– Я готов! – сказал я и допил вино.
– Прекрасно. Только дай мне слово, что всё, что ты узнаешь, останется между нами.
Я дал слово.
В тот вечер жизнь Якоба Гроота закончилась. Жалею ли я об этом? Нет, не жалею.
03
Я получил расчёт в библиотеке и через два дня высадился в Хитроу. По-моему, так тогда именовался аэродром британской столицы.
Меня встретил строгий человек в таком же строгом костюме, который заметил меня в толпе и жестом пригласил следовать за ним.
У выхода нас ждал красивый чёрный лимузин. Строгий человек открыл заднюю дверь повозки и так же жестом предложил мне сесть.
Мой провожатый закрыл за мной дверь, сел за руль, и мы поехали.
С таким почётом меня ещё не встречали, но мне это нравилось, знаете ли.
Прошло не менее часа, прежде чем повозка остановилась и водитель открыл мне дверь.
Я вышел из повозки и увидел, что стою перед входом в огромный дом. Это был даже не дом, а, скорее, дворец, или замок. Он был построен из белого камня, имел три высоких этажа, а по бокам его украшали две башни со средневековыми грифонами. Белый замок был окружён парком с аллеями во французском стиле.
Я подошёл к массивной входной двери, и она открылась.
– Проходите на второй этаж, – сказал голос из двери.
Я прошёл внутрь замка. В холле было много зеркал, а наверх вела большая мраморная лестница, покрытая дорогими коврами.
Я поднялся на второй этаж, как мне и предложили.
Там, в зале, размером с королевскую конюшню, висели, стояли, лежали старинные вещи разных исторических эпох. Картины, гобелены, ружья, мечи, скульптуры с саблями создавали приятную музейную атмосферу и радовали глаз. Я остановился, потому что хотел рассмотреть чудесные экспонаты.
– Прямо и направо, – сказал откуда-то тот же голос.
Я вошёл в большую комнату с огромными окнами. Резная люстра из тёмного дерева занимала половину комнатного пространства. Я отметил для себя, что хозяин дома должен обладать незаурядным вкусом и чрезмерной тягой к искусству.
Потом я порадовался шкафам с тысячами книг, которые стояли по периметру комнаты – это была привычная для меня обстановка.