Настоятель вез ее в черном автомобиле. Старом и дешевом. Машину часто дергало вперед, отчего довольно быстро укачивало и тошнило. Пришлось открыть окно и пустить в салон немного свежего воздуха, чтобы не задохнуться.
Любое воспоминание о злосчастном автомобиле будило в ней неприкрытое отвращение, помноженное на расстройство желудка. В такие минуты ей помогал крепко-накрепко заваренный чай, что подавала Кухарка в большой кухне.
Лицо Кухарки почти всегда было покрыто нездоровой красной сыпью, похожей на аллергию. Руки ее было костлявы, а кожа на них груба. Подобна плотной чешуе.
Кухарка первая спросила ее имя. Никто не спрашивал. Никого не заботил столь мелкий пустяк.
– Алиса? Красивое имя.
Алиса приходила каждый день. Пила чай из большой щербатой кружки и слушала истории, что рассказывала Кухарка. О прошлом, что так далеко и будущем, что страшно близко. О том, как она пришла в Дом. Жуткие, но невероятные истории. Она говорила о прозрении, пришедшем к ней. Прозрении, что подобно лучам солнца. Испепеляющем ее прошлую никчемную жизнь. Алиса слушала, забывая отпивать из кружки.
Более всего ей нравилась история о Боге.
Низвергнутый небом. Могучий, сильный Бог. Бесстрашный. Одинокий.
– Бархабаз.
– Так его звали?
– Такого его имя, что будет звучать всегда. Оно вечно.
– Ты в него веришь?
– Конечно. Я его видела.
– А какой он?
– Настоящий.
6
В доме у Алисы было немного работы. Большую часть ее жизни занимали уроки, что вели Настоятели в больших аудиториях, переоборудованных из старинных спален и гостиных. Сидя на деревянной скамье, она подмечала про себя богатую лепнину на стенах и потолке, грубо закрашенную белой штукатуркой, которая периодически крошилась и осыпалась. Нельзя было прикоснуться к причудливым, выведенным руками мастеров, узорам, не испачкав пальцы белесым налетом. Она была старая и жгла кожу, попадая на нее. Высушивая, словно вытягивая из нее жизненные силы.
Нередко трещины расползались прямо на глазах. Каменный треск пугал, но Настоятели просили не обращать внимания. Старое здание, говорили они, требует ухода. Когда уйдем мы, Домом придется заниматься вам.
Ей было странно слышать подобные слова. Особенно после таких долгих речей о бессмертии, которые так охотно произносил Старший Настоятель, облачаясь в расшитую золотыми нитями мантию. Каждую среду в четыре часа, кряхтя и спотыкаясь, он взбирался за трибуну и долго говорил о том, во что верил более всего. Лица, окружавшие его, ничуть не прельщали фанатичного разума. Его интересовали лишь Боги. Существа, живущие далеко отсюда. Не похожие на нас, отчего пугающие, ведь нравы их куда круче любых человеческих. Настоятель говорил о служении этим существам, а особенно самому могущественному из них.
Он говорил о великой жертве, которую необходимо принести Бархабазу. О даре человеческого духа. Подарке души.
Все сидящие в большом зале незаметно кивали, словно знали значение этих размытых фраз, дающих куда больше вопросов, нежели ответов.
Кухарка не могла объяснить Алисе, кто такой Бархабаз. Лишь слепая вера поддерживала ее восхищение. Словно, всю свою жизнь она блуждала в заточении. В пыльной камере без окон и дверей, а Бархабаз должен был стать ее освободителем. Ее ключом. Ее светом, который позволит покинуть стены темницы. Чем-то невообразимым. Нематериальным. Сутью и истинной. Звездой, за которой можно следовать.
До Алисы же удивительный бог продолжал оставаться подобием сказки. Культивированным мифом, в который можно поверить, но не придавать этой вере особого значения.
Изредка Кухарка давала Алисе мелкие поручения. Отправляя в западную часть Дома, чтобы собрать грязные тарелки из комнат Настоятелей или отнести им чай. Каждое поручение начиналось для Алисы, как небольшое путешествие по старому замку, но завершалось оно всегда "пещерой дракона". Предубеждением и недоверием, которое она испытывала по отношению к людям в мантиях.
Люди ли они?
Должны быть людьми.
Похожи на людей.
Алиса отличала лишь внешние признаки, не в силах уловить внутренние. Чего-то, живущего глубже резких черт лица. Больших зубов, которыми они улыбались ей, оглядывая с ног до головы. Разглядывая, точно некую диковину. Игрушку, что научилась ходить и разговаривать.
– Могу я забрать посуду?
– Вам нужно что-то еще?
– Чай?
– Да… Подойди поближе.
Она подошла, медленно передвигая ног. Нехотя. Прижав руки к животу.
– Ну, что же ты? Не бойся…
Она не боялась, ведь прятала в кармане фартука ножик. Совсем небольшой, но достаточно удобный для руки.