Вдруг он ощутил локтем касание.
— Ты уверен, что хочешь сделать это? — прошептал безымянный монах.
Хуан Фа замер, затем обернулся к монаху — черному силуэту среди сумрака. На чисто выбритом темени — блик лунного света. Монах оставил имя вместе с прежней жизнью.
— Эти варвары — не убийцы! — прошептал он настойчиво. — Они пощадили тебя, забрали имущество, но сохранили жизнь. Лишить их жизни — значит отплатить за сострадание злом.
— Негодяи думали, что крадут только лошадь, но они ошиблись, — возразил Хуан Фа. — Вскоре откроют седельные мешки и обнаружат драконий зуб…
Монах спорить не посмел. Знал: варвары ни за что не расстанутся со столь великим сокровищем.
Но драконий зуб мало значил для Хуан Фа. Он хотел вернуть свою кобылицу. Варвары не представляют ценности такой лошади. Они поедают коней, словно кур. Даже если не забьют, выждут, пока ожеребится, и будут делать из молока отвратительный дурманящий напиток.
Хуан Фа решил во что бы то ни стало вернуть лошадь. И он не оставит обидчиков в живых.
Страх сжимал его сердце. Сколько же здесь врагов? Непонятно… Следует применить волчью тактику великого мудреца-воителя Цзян Цзыя: атаковать неожиданно, в самом уязвимом месте.
Пошел крадучись сквозь каменистую пустошь. Лишь изредка стебли травы касались его беззвучно ступающих ног, неслышно скользили по одежде, сотканной из мягкого шелка.
Хуан Фа бросился в атаку.
Сторожил варвар, одетый в мохнатую накидку из шкуры мускусного быка и меховую шапку. Но дерзкий вор пренебрег обязанностью, заснул, привалившись спиной к корявому стволу почти безлистного саксаула. Негодяев оказалось двое. Второй лежал рядом, завернувшись в одеяло. Костра они разводить не стали.
В сумраке разнесся крик. Хуан Фа отметил мимоходом: это улар. Он проснулся и слетел со скалистой вершины, чтобы спрятаться среди камней. На юге, в горах за студеной бурной рекой, завыл волк.
Купец шагнул к спящему варвару, выдернул из расслабленных рук свой же бронзовый топор и обрушил на лицо, не дав преступнику шанса вскочить на ноги. Тот, залитый черной в сумраке кровью, захрипел — и все же попытался встать. Хуан Фа ударил по темени, приканчивая.
Кривоногий приятель вора пробудился. Заорал, выскочил из-под одеяла и прыгнул за камни, словно тушканчик.
А, хочешь побегать наперегонки с бронзой? Купец ухмыльнулся и швырнул топор. Удар в левое легкое швырнул варвара наземь, лишив всякого желания драться.
— Ты думал, это весело, украсть у человека лошадь и сандалию? Посмейся теперь! — прорычал Хуан Фа и размозжил врагу голову.
Все же убивать — скверно. Расправа над сонными еще не скоро сотрется в памяти. И даже если ты шутишь, разя второго врага, легче на сердце не становится. Проклятые конокрады.
Перевернув злодея на спину, Хуан Фа удостоверился: не дышит.
И вдруг торговцу стало нехорошо. Вор оказался мальчишкой, лет тринадцати от силы, чье тело едва приняло взрослые пропорции. Он лежал на спине, уставившись мертвыми глазами в предрассветную серость. Зубы подпилены — треугольные острые клыки, на лице татуировка: темный древесный ствол от подбородка до лба. От ствола по щекам, скулам и лбу тянутся ветви. Мальчик носил на коже священный символ, Древо Жизни.
Хуан Фа пожалел, что увидел это лицо. Возможно, мальчик — шаман. Купец подошел к другому варвару. И у того зубы заточены, а на лице племенные знаки. И тоже совсем молоденький.
Хуан Фа подумал, что лишь пять лет назад был в таком же возрасте.
И слов не хватит описать, как встревожил и расстроил вид убитых. Хотя желудок был пуст, купец отковылял в сторону и постоял нагнувшись, пока сердце не перестало колотиться в груди, пока не прекратила толкаться в глотку желчь. Не хотелось глядеть в лица мертвецов.
— Боцзин! — позвал он кобылицу. — Как ты?
Шагнул ближе, чтобы уловила запах. Она ткнула влажным носом под мышку, купец благодарно погладил ее шею. Славная лошадка, лучше тебя в целом мире нет… Купил ее у банды варваров-арабов, и уж здешним горным лиходеям отдавать на съедение такое чудо постыдно.
Погладил нежно бок. Неделями вел ее в поводу через горы, боясь, что от тяжести всадника она потеряет жеребенка.
Проверил седельные сумки, вытащил левую сандалию и сказал мертвым варварам: «Ха-ха-ха».