Опечатки — это нормально. Если вы видите ошибку, просто скажите об этом; не надо доказывать, что автор идиот. Ошибки делают все. Если вы допустили ошибку — просто исправьте ее и поблагодарите того, кто на нее указал. Не надо махать книжечкой и орать: «А ВОТ ФЕДОРОВ ГОВОРИТ, ЧТО МОЖНО!»
Опечатки в тексте со смыслом можно исправить — и останется смысл. Если в тексте есть только грамотная речь и больше ничего, то это не текст, а вытекстыш, который надо утилизировать.
Есть правила русского языка: их нужно любить, знать, понимать и защищать. Но иногда они идут, мягко говоря, вразрез с разумностью.
Например, топонимы на — о на самом деле склоняются. Не в Шереметьево, а в Шереметьеве. Не из Кудрово, а из Кудрова. Чувствуете, да? Склонение топонимов на — о — беда всех медиа. Если вы склоняете топонимы на — о, обязательно придет в комментарии тот, кто возмущенно будет доказывать, что это не так! И тогда уже суть записи куда-то пропадает, потому что все спорят, склоняется ли Сколково.
Так вот, правило разумности гласит:
Если вы пишете что-то важное для жителей населенного пункта Колпино, то можно не склонять название, чтобы люди обратили внимание на суть текста, а не на то, что им не нравится. Потому что колпинцы злятся, когда название их города склоняют.
Этим правилом нельзя оправдывать неграмотность. И применять его постоянно тоже нельзя. Но нужно помнить: сделать чуть неправильно, чтобы вас поняли, — нормально. Например, если пишете на русском, но для беларусов, то лучше «Беларусь», а не «Белоруссия». Зачем автору холивар на пустом месте, если его задача — донести информацию?
Лучше нарушить какое-то правило русского языка, чем упорствовать и вредить смыслу.
Есть такая штука, которую в умных книгах именуют «внутренним редактором». В других книгах это называют «критик». Суть всегда одна и та же: это вот то чувство внутри, благодаря которому вы делаете что-то более-менее приличное. Или не делаете, потому что этот критикан включился раньше времени.
Внутренний критик — это вы, но в состоянии «так-с, надо бы до чего-нибудь докопаться». В общении с ним правило и совет максимально простые: выключите его, пока не закончите первый черновик. И вот только когда все слова уже изложены в текстовом редакторе или на бумаге, можно выпускать зверя, начинать корчевать плохие словечки и смотреть, каких фактов не хватает. Но до этого — ни-ни, только нервы себе попортите.
Вот как это работает: вы пишете-пишете, а потом в какой-то момент в голову приходит дурная мысль перечитать и насладиться тем, какой же вы талантливый автор. И вот тут-то в дело влезает внутренний критик: он просто уничтожает то, что вы сделали. И что самое главное, он крадет из головы понимание, что перед глазами-то всего лишь незаконченный первый черновик. С ним еще работать и работать, но не сейчас. Вместо того чтобы продолжать, вы останавливаетесь, задумываетесь, начинаете переписывать — и пропадаете где-то в пучинах прокрастинации.
Как бы сильно ни свербел внутренний критик в вашей голове, не выпускайте его из загона, пока не закончите первый черновик. Серьезно. Это правило однажды спасет вас от бессонной ночи: вы просто закончите черновик и ляжете спать, а не будете страдать, что родились бездарем, у которого ничегошеньки не получается.
Только после того, как первый черновик готов (а еще лучше, когда он хотя бы чуть-чуть отлежался), и надо выпускать кракена: пусть зверствует и улучшает ваше творение. Теперь, когда уже есть скелет и хоть какие-то внутренние органы, можно и собирать из этого свое подобие текста: перекраивать, крепить руку к уху, менять абзацы местами или подбирать другие слова. А вот пока пишете — поберегите себя и нервы: спрячьте критика.
Пишешь-пишешь, пишешь-пишешь, перечитываешь — ах как хорошо и складно, как замечательно и красиво! И опечаток нет, прямо не нарадоваться, какой ты молодец! А потом текст попадает к кому-то другому — и сразу же выясняется, что ошибка на ошибке, лишние абзацы и куча воды. Почему так произошло? Да просто глаз замылился.