После резкого спазма в голове, обычные звуки города сменились на монотонный гул. Он не был назойливым, просто звучал фоном. Вскоре, к нему добавились новые звуки — прерывистые громкие шаги. Как если бы их владельцы сильно хромали. Девушка подняла голову и не узнала улицу перед собой — дома искажены, стоят с неправильными пропорциями и неестественными пристройками (как пример: торчащая из стены гардеробная или выходы каменных дымоходов от камина там, где их быть, в принципе, не должно). Вместо обычных прохожих мимо Виктории шли уродливые создания, отдалённо напоминающие людей. Они-то и шаркали неподалёку.
Существа выглядели так, словно их лица и тела исказил ребёнок в редакторе фотографий: растянутые или раздутые конечности, лица, на которых всё было перемешано (например, нос в районе уха, глаза на правой щеке, рот на лбу, а уши на подбородке). Искривлённые люди шли по своим делам, игнорируя девушку.
Но так было только по началу. Виктория сдержала истеричный крик полный ужаса, её врождённая тяга ко всему необычному велела держать себя в руках, несмотря ни на что. В один момент, девушке надоело просто смотреть, потому Ларина спохватилась:
— Где же моя сумочка?! Я должна всё заснять! Это же сенсация! — девушка принялась судорожно искать свою сумку, где находился мобильный телефон.
Ещё пару мгновений назад ручная кладь лежала на лавке возле неё. Вика даже чувствовала, как сумка прилегает к её левому бедру. Вот только сумка куда-то пропала. Пока Вика металась в поисках своих вещей, звуки вокруг пропали. Совсем. Как если бы девушка в одночасье оглохла на оба уха.
Звуки-то исчезли, но искажённый мир никуда не делся. Прохожие, до сего момента игнорировавшие Вику существа, начали смотреть в её сторону недобрыми взглядами. Тем ни менее, они продолжали идти мимо девушки куда-то вперёд. Вика судорожно порылась в карманах, обнаружила там лишь, сложенную в четверо, салфетку из ресторана.
— А записать-то нечем... — ветром пронеслось мимо уха девушки.
Слова незнакомца не воспринимались как привычный звук — они напоминали дуновение ледяного ветра. Каждый раз, когда слова достигали ушей Вики — ей хотелось забиться под тёплый плед с чашкой горячего какао. Всю радость и уверенность Вики, буквально, съела одна лишь фраза. Помимо этого, картина мира перед девушкой снова начала преображаться. Возможно, это была игра воображения или собственная мнительность, но город потерял большую часть своих красок. Со стремительно сменившейся гаммой цветов, странные искажённые прохожие преобразились в более жуткую и недружелюбную форму.
— Запиши. Запиши всё, — голос, пронизывающий могильным холодом, обратился к девушке ещё раз.
После этого, Виктория упала на пол, скрючилась в позу эмбриона, начала кричать сквозь слёзы во всё горло. В этот момент, в её голове всплыли самые ужасные события, произошедшие с ней за всю жизнь. Каждая ошибка, неудача, отказ, насмешка, боль — всё смешалось в голове роем бешеных пчёл. Мир вокруг девушки стал ещё темнее, освещалось только то место, на котором лежала Вика.
В непроглядной тьме, окружающей её со всех сторон, мелькали жуткие силуэты искажённых людей. Пребывание во тьме изменило их ещё сильнее, чем раньше: их формы стали более угловатыми, прибавились новые конечности, органы и части от различных насекомых, наподобие, жвал, хитиновых лапок и фасеточных глаз (как у мухи или стрекозы). Жуткие люди больше не проходили мимо Вики просто так, они кружили вокруг пятнышка света, вторили мрачным мыслям в голове Виктории:
— Ничтожество!
— Давай, заплачь!
— Ты мне не дочь!
— Лучше бы ты умерла!
— Мы ненавидим тебя!
Вика не могла остановить давящий поток негативных мыслей, а где-то в глубинах своего измученного рассудка понимала: если таинственный голос обратиться к ней ещё один раз — девушка не выдержит и покончит с собой любым доступным способом.
«Голос что-то от меня хочет... Он велел записать всё, но как? У меня нет ручки!», — обречённо думала ослабевшая девушка, слушая про себя мерзости от деформированных людей в темноте.
И тут, как по заказу, с неба упала перьевая ручка, сделанная в форме горящей свечи (основа ручки напоминала восковую красную свечу, перо на конце походило на пламя). Вика схватила ручку, принялась записывать на салфетке всё, что увидела за последние минуты (или часы?) пережитого кошмара. Странная ручка издавала скрип чернильного пера каждый раз, когда касалась салфетки.