НА ХИМИЧЕСКОМ ЗАВОДЕ
Когда корреспондент стал расспрашивать про смолу Ф-40, я кое-что начал припоминать.
Это было тогда, когда я был занят камнями. А стоит мне чем-нибудь увлечься, как я становлюсь сам не свой. Я был всё время как на иголках, каждую минуту тыкался носом в землю, отыскивал интересные экземпляры камней необыкновенного цвета и формы. Так что было мне не до новой смолы, о которой говорили родители. Но я отчётливо помню, что за письменным столом папа каждый вечер просиживал до поздней ночи, что-то считал, что-то писал. А один раз, помню, принёс конверт, весь набитый деньгами.
«Это премия за смолу», — сказал он маме.
Конверт был здорово толстый — наверно, тех денег хватило бы на пять велосипедов.
Так в чём же дело? Зачем я ломаю себе голову? Надо изобрести новый клей, отдать его папе на испытание, потом передать папиному директору и получить премию. Правда, я не работаю на заводе, но мне, конечно, заплатят, потому что потом я же всё равно буду на нём работать.
Ура-а! Вот это здорово! Это не торговля грибами, а дело для блага человечества. К тому же деньги и слава. И будет у нас в классе свой изобретатель. Вот когда «бэшки» лопнут от зависти! Ну и пусть лопаются. А то носятся со своим Мадарасом, как с космонавтом.
Как же я раньше не додумался… Если бы не корреспондент, мне бы самому и в голову не пришло, что можно так легко заработать велосипед.
По-моему, дело верное.
Правда, я не знал, как за это взяться. Что же, придётся подумать.
Сперва, конечно, надо пойти на завод, присмотреться…
До понедельника я просто измучился. А в понедельник с утра всё придумывал, как подступиться к папе, чтобы попасть на завод, а то он не любит, когда я являюсь туда без дела. Опять удача: пришёл ветеринарный врач, снял с Моржи гипсовую повязку. А Моржи давай пританцовывать и кружиться от радости.
Врач засмеялся и говорит:
— Всё в порядке. Пёсик здоров.
Я был на седьмом небе от счастья. Теперь со спокойной душой можно идти на завод и сообщить папе радостную весть: Моржи выздоровела.
Подхожу к заводу, а в воротах вахтёр, но не дядя Миша, с которым я в дружбе — он пропускает меня без звука, — а другой: задиристый, белобрысый, которого я, по правде сказать, ненавижу.
— Пожалуйста, будьте добры, пропустите меня к папе, — говорю я таким сахарным голосочком.
— А что тебе от него надо? — спрашивает он грубо.
— Мне надо ему кое-что сказать, — говорю я.
— Это про что? — спрашивает он.
— Ну, знаете… у меня важное дело.
— Какое ещё важное дело?
— У нас в доме больной. Мне надо сообщить о его здоровье.
— Ладно, иди уж. Но смотри не задерживайся.
Папа стоял на крыше реактора и разговаривал с машинистом, а как увидел меня, удивился и сразу спустился вниз.
— Ты зачем пришёл, Пишта? Тебя мама прислала?
— Нет. Я пришёл сообщить счастливую весть…
— Счастливую весть?
— Да. С Моржи сняли гипс. Теперь она здорова.
— Только затем ты и пришёл, чтобы это сказать? — спросил папа очень сердито и мрачно сдвинул брови.
— Да.
— Когда ты наконец повзрослеешь? Видно, зря корреспондент с тобой за руку прощался, как со взрослым человеком…
— А он ещё сказал «до свиданья»!
— Значит, он ошибся… Ты ведь знаешь, что я не люблю, когда ты по пустякам отрываешь меня от дела. Ну ладно, ступай домой!
— Я пойду, папа. А можно мне здесь посмотреть?
Папа хотел меня сразу прогнать, но дядя Букрич, машинист, заступился:
— Разрешите ему, товарищ инженер. Пусть парнишка побудет, если интересуется… В тот раз, когда паровой кожух меняли, сынка вашего оторвать нельзя было.
— Так и быть, оставайся. До обеденного перерыва.
А вышло, что зря я столько хитрил, потому что ничего нового не увидел. Всё было как всегда.
В реакторы — это такие здоровенные котлы величиной с дом — порциями загружали формалин и другие материалы, потом включали ток, и реактор начинал работать. Вертелась мешалка, а внутри варилась и клокотала смола. Прибором, похожим на часы, люди всё время что-то вымеряли, регулировали механизмы, а потом по нижней выводной трубе потекла готовая смола.
Да, всё как всегда, и смотреть нечего.
Дома я сделаю реактор поменьше, он будет из консервной банки.
Надо было только придумать, из чего варить клей, чтобы он был лучше, чем карбамидная смола Ф-40.
Но не льёт надо мной и не каплет, о клее я успею подумать, а теперь надо сделать реактор, оборудовать лабораторию, найти подходящего ассистента, — у папы, когда он работал над своей смолой, тоже был ассистент.