— Она только чуть-чуть рассказала, — говорит Кати.
Я всполошился:
— А что?
— Про замок.
— Да? Ну расскажи.
— Не могу. Аги рассердится.
— Наверняка… Но она не узнает.
— Всё равно не могу. Я ей обещала.
— Но мне-то ты можешь сказать?..
Кати чуть-чуть помялась, а потом рассказала. Аги увидела, что я берусь за дневник, влезла в шкаф — а он как раз стоит против тумбочки — и давай оттуда подсматривать. И подсмотрела «дикую кош».
— Вот видишь, Кати, какая она! — сказал я с негодованием. — Как уберечь от неё дневник, ты скажи! То ключ украдёт, то шифр подсмотрит…
А Кати говорит:
— Ты запри, а ключ отдай мне. Я его спрячу. А когда захочешь писать, придёшь ко мне и возьмёшь, а потом опять принесёшь.
— Вот это здорово! — сказал я, потому что знал, что на Кати можно положиться.
Я бы мог разговаривать с ней целую вечность, но тут послышался гудок московского скорого, дорогу перекрыл шлагбаум, и в следующую минуту из-за поворота показались два красных дизельных паровоза и длинная змея зелёных вагонов. Поезд остановился, и из вагона вышел Катин папа. Кати торопливо простилась со мной и побежала к нему. Они, радостно посмеиваясь, отправились в город, а Моржи с таким сожалением смотрела им вслед, как будто прочла мои мысли. Ладно, Моржи, всё в порядке… Я ведь теперь пятиклассник…
Через несколько минут появились ребята, и мы все отправились на «Лужайку дикой кошки». Взобравшись на гору, мы гуськом пошли по извилистой лесной тропинке. Мы шли молча, задумавшись. Кругом была тишина, и только изредка дребезжал звонок моего велосипеда, когда я перетаскивал его через ложбину, да весело повизгивала носившаяся взад и вперёд и гонявшаяся за полёвками и землеройками Моржи, когда ей удавалось схватить какую-нибудь за хвост.
Вот и лужайка. Мы вяло перекидывались словами и говорили о всякой ерунде в ожидании чего-то более важного. Потом замолчали.
— Ребята, я хочу вам кое-что сказать, — начал я и вдруг заметил, что мы давно уже не говорили друг дружке «вы» и «товарищ».
— Я хочу вам сказать кое-что, ребята, — повторил я. — По-моему, то, что мы делали в ХВС до сих пор, теперь уже просто неинтересно. Надо всё по-другому…
— Как? Почему? — закричали они.
— Потому что… мы довели наше дело до конца. Транзистор вернули. А что делать теперь?
Ребята молчали.
— Давайте займёмся тем парнем, который украл транзистор…
И я выложил им свой план.
— Здорово! Здорово! — закричали все, и даже Риток не стал перечить.
— По-моему, ребята, — сказал Лали, — нам не надо стыдиться того, что мы делали до сих пор. А наш спецотряд и вовсе молодец.
— Правильно! — крикнул Хомоки, тот, что когда-то проверял дневники у членов ХВС.
— Моржи! — сказал Лали. — Ты вела себя умно и храбро и была верным другом всего ХВС. Ты заслужила право носить нашу эмблему.
Я взял из коробочки эмблему и прикрепил её к ошейнику Моржи.
— Пиштин велосипед, — продолжал Лали, — тоже велосипед особый, не такой, как все другие велосипеды. К тому же Пишта его переделал, и он уже всё равно не «Прогресс». Пусть он будет «ХВС». Это значит, что он самый лучший и самый быстрый велосипед нашего края.
— Велосипеду гип-гип-ура! — смеясь, закричали ребята.
Я взял перочинный нож, открыл отвёртку, свинтил с рамы фирменный знак со словом «Прогресс» и вместо него прикрепил нашу эмблему.
— Командир спецотряда тоже заслуживает награды, — продолжал Лали. — Но эмблема у него уже есть. Как нам его отличить, не знаю.
Тогда Шани Сас очень скрипучим голосом говорит:
— Дать ему орден Великой Дикой Кошки — алмаз с крысой.
Тут мы все давай хохотать, и сразу нам стало очень весело. Последнюю эмблему ХВС мы посадили на транзистор Лали.
А потом подошли к краю лужайки и посмотрели вниз на город. Отсюда всё было очень хорошо видно. Вон наша школа. Через несколько дней мы войдём в неё с книжками и тетрадками, начнутся уроки, но мы ещё долго будем вспоминать о наших летних делах. Мне кажется, когда мы уже навсегда уйдём из школы, то по-прежнему будем дружить и вспоминать обо всём, что вместе делали в детстве. Однажды моего папу навестил его бывший одноклассник. Они не виделись двадцать лет. А потом, когда гость ушёл, папа сказал: «Друг детства, одноклассник — это самый большой друг на свете. Нет в жизни более светлых, более святых отношений, чем дружба, связывающая людей с детства».