Писатель стискивает перья в руке. Она дрожит. Так он не сможет бросить их, какой бы лёгкой не была цель. Слова действительно ранят его.
— Тебе даже нечего сказать в оправдание? Или ты признаешь правоту моих слов?
— Разумеется... нет! — повернувшись, беловолосый сдержанно хмурится. — Я люблю каждую из них и каждой дорожу. Хотя бы в одной из них кто-то найдёт что-нибудь своё. Нет ни одной, в которую я не вложил бы душу. Я сам очищу их от скверны, а ваше вмешательство делает только хуже! Вы не понимаете, что такое скверна и как она опасна! Из-за вас могут погибнуть люди!
Главный онмеджи звонко смеётся. Он и сам выглядит довольно молодо, вот и наслаждается ситуацией.
— Вложил душу, значит? Тогда ты, должно быть, очень страдаешь.
Парень заметно вздрагивает.
— Что... ты имеешь в виду?
— Разве ты не заметил? Чем больше твоих книг осквернено, тем сильнее эта скверна распространяется. И тем сильнее ранит своего хозяина. Учитывая количество этих загадочных книг, боль должна быть адской, я не прав? Если твои слова правда, то сейчас ты должен лежать в постели и мученически терпеть зло, въедающееся в тебя. Вот истинная сущность скверны — болезнь!
Напряжённое молчание, призванное заставить присутствующих проникнуться грехом нежданного гостя, разрывается тихим смехом. Затем парень слегка улыбается, расслабившись.
— Теперь понятно, откуда такая слабость по всему телу и частые обмороки... Что ж, если так пойдёт и дальше, я сам стану скверной... Такое вот наказание... И это когда я только начал понимать Фэль и Короля... Интересно, они расстроятся?.. Единственный способ побороть скверну — уничтожить её источник. Неужели вы хотите убить меня... чтобы уничтожить библиотеку? Сожалею, но я не могу умереть. Отступитесь и не губите напрасно свои жизни! Только я могу уничтожить скверну!
— Глупый мальчишка! Это из-за тебя страдают невинные люди!
— Так найдите того, кто ответственен за это! А книги здесь не причём!
Дело принимает опасный поворот. Онмеджи одновременно достают печати и насыщают их синим огнём. У парня же нет ничего, кроме пары перьев. Даже, если одолжу ему свои, сомневаюсь, что помогу этим.
Что же мне делать? Они собираются сражаться? Мне стоит вмешиваться?
Испуганно сжавшись, я бегаю взглядом с одной стороны на другую.
А вдруг это правда... он?..
Робкая мысль, случайно пробежавшая в голове, звучит безумно.
Если такова правда, как бы поступил Рангецу?.. А не послал ли он меня сюда, зная, что произойдёт?..
Не раздумывая больше, я пробуждаю пламя. Оно выползает изнутри стремительно, словно только этого и жаждет. Оттолкнувшись от ветви, замахиваюсь крылом и обращаю чёрный огонь небольшим вихрем. Беловолосый решает уклониться в сторону. Его заметно пошатывает. С большой вероятностью у него ничего не выйдет. Я же, набрав скорость, могу отклонить атаку, лишь ранив и самого парня. Ничего не поделаешь, времени не остаётся. Два пламени сталкиваются друг с другом, освещая тёмную улицу яркой вспышкой. Моё пламя должно поглотить чужое, но из-за колебаний выходит не столь сильным. Они уничтожают друг друга.
— Что? Что это?!
Голоса онмеджи приглушены от удивления. Ну да. Ворон отражает их совместную атаку. Это немного удивляет. Знали бы, как удивился сам ворон. Трус, вроде меня, не знавший добра, не пошёл бы на чужое спасение.
— Ворон?.. — изумлённо шепчет писатель.
Что-то мне это напоминает.
Обернувшись и увидев во взгляде юноши замешательство и странное выражение чувств, вроде узнавания, благодарности и недоверия, я громко и хрипло каркаю, вздрагивая от своего же пронзительного голоса. Сам не знаю зачем.
Этот парень... он смотрит на меня, словно узнаёт. Разве это возможно? Он такой же, как Рангецу. Не человек... Нет. Он его полная противоположность. Свет, что дарит миру надежду и любовь. И в противовес этим чувствам существует воплощение мрака и ненависти. Два начала, что либо породят жизнь, либо пустоту...
— Он призвал на помощь злого духа?!
— Нет, это демон!
— Убейте обоих! Тот, кто на стороне скверны, враг онмеджи!
Я точно справлюсь с ними в одиночку? Что-то я не уверен. Должно быть, Рангецу с самого начала что-то затеял, и если так, самое время ему появиться. Вот только, он слишком далеко. Не хочу надеяться на его помощь, особенно если её не последует.