Моими... желаниями?
Сжав дрожащую руку, поражённо опускаю взгляд. Сердце гулко и взволнованно стучит, не желая мириться с обвинением и не зная, как выплеснуть чувства.
Знаю... я прекрасно знаю... Но почему мне говорит это именно моя тень?
— Не говори так... словно я не хочу его помнить... Как ты можешь понять меня?
Голос дрожит, как и всегда, когда начинаю об этом думать. Слёзы срываются с глаз, когда воспоминания обрушиваются волной. Что-то трескает внутри. Больше не сдерживаюсь:
— Я веками скучаю в библиотеке, сочиняя множество миров и историй, теряясь в них, мечтаю о несбыточном, печалясь и радуясь в одиночестве... И когда она открывается, позволяя мне вдохнуть свежего воздуха... для обычных людей я могу стать лишь случайным знакомым на несколько дней... Я старался сблизиться со многими людьми, но едва ли им есть до меня дело?! У них есть семьи, друзья... Кто из них мог позвать меня по имени? Кто вообще... запоминает имена авторов? Людям нужны истории! Даже если... даже если бы моё имя было указанно, кто поверил бы, что все они принадлежат мне?! Кто поверил бы, что такой, как я, мог написать их?.. Никто не поверит, что все они принадлежат мне одному... Никто не станет читать их, подумав, что они... прокляты или ещё что... Пусть лучше у них не будет автора, зато их будут читать! — внутри всё пылает, словно в огне, и на последний крик души уходят почти все силы: — Если бы не твоя скверна, я бы не был заперт в библиотеке!
История 13.5
От удара по виску я падаю на колени. По лицу стекает тёплая кровь.
— Надо же... — с отвращением и недоумением протягивает тень. — Я ожидал услышать нечто интересное... а услышал жалкое оправдание. Тебя пожалели, наградив бессмертием. Считаешь, этого достаточно? А как же ты сам? Тебе нравится смотреть со стороны на то, как любят твои книги? В них не видит частичку тебя: для других книги просто вымышленная кем-то история. Никто не назовёт тебя по имени, они будут называть лишь названия твоих книг. А ты — никому не нужен.
Первые нерешительные капли дождя срываются с облаков. Сначала медленно, всё усиливаясь. Холодный и громкий дождь успокаивает. Тень бросает осквернённую книгу передо мной. Она пачкается в грязи и моей крови. Я не могу разглядеть её название — слишком потрёпанно выглядит, словно с ней обращались совсем небрежно. Хочу схватить её, прижать к груди, но понимаю, что скверна с удовольствием проникнет в меня, чтобы оторвать кусочек души. И я бы позволил, но внезапно появившаяся в голове картинка сгнивающей паутины вызывает во мне желание отшатнуться.
— Если книгу не читают, виноват лишь её автор, — продолжает тень, а я не могу поднять голову и взглянуть в пустые глаза. — Хорошие книги перечитывают много раз, а сколько таких книг написал ты? Писал ли ты книги, которые хотелось читать? Ты не перечитывал их. Ни разу. Все плохие воспоминания и неудачи ты записывал вместе с остальными чувствами. Насколько может хорошей получиться такая книга? Ты просто отказывался от своей боли, пряча её в иллюзиях. Выплёскивал эмоции на придуманных героев, а они страдали вместо тебя. Вот, почему ты не читал — не мог. Их так легко осквернить. Это твоя вина, и скверна принадлежит лишь тебе.
Лишь мне... всё это... лишь моя вина... и мой грех...
Он прав. Я слишком слаб и всегда только оправдывался. Я знаю, что они страдают из-за меня. Знаю.
— Тебе больно? — иронично спрашивает тень. — Молчишь? Значит, недостаточно.
Вздрогнув от пронзившего меня холода, смотрю, как тёмные лепестки поглощает книгу передо мной и ползут дальше, сжигая камень под собой до голой земли. Тишину за спиной разрывают крики и истошные вопли, умело переплетённые тенью.
— Нет!..
Повернув голову и увидев, как пламя охватывает живых людей, услышав их голоса, доносящие до меня свою боль, я не могу скрыть дрожь.
— Перестань... — шепчу ослабленным голосом.
Заткнув уши и зажмурившись, всё равно не могу перестать их слышать. Крики агонии и страдания живых людей, просящих о помощи. Это всё моя вина, моя слабость. Я ничего не могу сделать. Враг стоит передо мной, а я не могу пошевелиться.
Что я могу сделать?.. Я умею писать книги... в остальном я бесполезен. Они все правы.
— Не отворачивайся, иначе не увидишь самого интересного.