Избавившись от своей тёмной стороны, я перестал понимать, я это или это только часть меня. Смогло бы что-нибудь заменить её. Мог ли я назваться писателем после того, как не смог закончить книгу. Я не смог найти ответа.
Отойдя назад, пытаюсь отдышаться. Пляска затягивается, а выносливость мне этого не прощает. Опять я извожу себя до ломоты во всём теле. И полученные царапины ощущаю словно наказание. Наказание за то, что не дописал ту книгу или же за то, что решил умереть. Наивное детское желание.
Подумать только... во что оно вылилось.
Я улыбаюсь, подняв взгляд на себя. Ту часть себя, что создал, чтобы измениться.
Я думал... если стану добрее, не буду высокомерным, хитрым и жестоким, люди ко мне потянуться. Но моё желание избавиться от одиночества переложило его на другую мою часть, которую я отверг. Эти чувства смешались и в итоге воплотились, чтобы отомстить мне. Я должен был... измениться сам.
«Если прикоснёшься к нему душой, он поймёт твои чувства».
Голос ангела приятно шелестит в голове. И оказывается прав. Хорошая возможность использовать её совет.
Но как приблизиться к нему без риска для жизни?
Я смеюсь от собственной мысли.
Я же бессмертен... какая к костям опасность?
Успокоившись и стерев кровь с лица, чувствуя себя уставшим и грязным, я подхожу ближе, выбрасывая последнее оставшееся перо. Больше оно мне не нужно. Воспоминаний достаточно. Я вкладываю в это всё своё желание, наконец-то, закончить игру в тень и свет, жизнь и смерть. Я люблю мир со всей его жестокостью и одиночеством, поэтому приму всё, что в нём существует.
— Что ты делаешь? — хмурится воплощение скверны.
Вот оно! Наконец-то его голос дрожит.
Я улыбаюсь и протягиваю руку, пронзаю и его, и свою ладонь чёрным пером.
Больно... а-ха-ха, как же больно!
Но я сжимаю ладонь крепче.
— Рангецу... — с пока непонятными чувствами шепчу забытое имя. — Обещаю, что найду книгу и обязательно её закончу. Как раз появилась хорошая идея, чтобы это сделать. Знаешь... я ведь горевал из-за потери своего любимца, а оказалась... оказалось, что всё это время он был рядом и оберегал меня, — тёплые слёзы расчерчивают лицо, выгляжу, должно быть, жалко, но второй дрожащей рукой вынимаю перо из белой кости, той самой, которую сделал на память. — Видишь?.. В нём его душа! А я ведь... не знал... у меня больше нет причин, оставлять столь ужасный конец... он будет хорошим. Все... отныне все мои книги, все будут хорошими!
Не сдержав порыв чувств, я обнимаю свою тень. Только она может понять и принять меня, лишь я могу принять и понять её. Наконец можно перестать ранить друг друга и помечтать о будущем.
Мне всегда было страшно обнять кого-то, взять за руку, прильнуть плечом. То гордость не позволяла, то думал, неправильно поймут. И слова. Всегда нужно было находить слова, но они покидали моё измученное одиночеством сознание. Лишь страх остаться отвергнутым не оставлял. Возможно, из-за него я и оставался один. Теперь я знаю, что слова не могут заменить прикосновение. Если бы все умели делиться кусочками души, мир не был бы расколот на хаотичное полотно с кривой болезненной картиной.
— Вернёшь его... мне? — тихо спрашивает тень.
— Да.
— И их... всех освободишь?..
— Обещаю.
— Мм-м, знаешь... в этом мире... мне всегда нравилось летать...
Успокоившаяся тень медленно и тихо исчезает. Я падаю на колени, оставшись без опоры. На руки медленно опускается книга, окутанная синевато-фиолетовой смесью искорок. Столь знакомая, даже слишком. Книга, которой я так и не придумал название — ужас просто. Рассмеявшись, стираю слёзы, кажется, не собирающиеся заканчиваться.
Как же больно... кто бы знал...
Немного посидев, не шевелясь, в последний раз размазываю красно-чёрную грязь на лице, уже достаточно грязным рукавом. Взглянув на книгу, смотрю, как от переплёта отделяются светло-фиолетовые шарики света и поднимаются в небо.
Скверна... очистилась?.. Столь милый цвет. Сиреневый, что ли?..
Тёмные облака расплываются, пропуская лучи света на сожжённый город, и словно открывая путь для светлячков. Засмотревшись на открывшуюся картину, столь знакомую и опустошающую, но сегодня немного иную, замечаю, что их становится больше.