Что же делать? Мантия правителя Курэя...
— Ты протянул руку своим зверушкам и не боялся, что они оттолкнут тебя.
— Ну... не могу пройти мимо... когда вижу, как кто-то страдает от одиночества, — голос дрожит, так что звучит его оправдание жалко. — Впрочем, ты прав... но тебе я руку не протяну!
Развернувшись, писатель убегает и громко хлопает дверью. Посмотрев ему в след, я пытаюсь сдержаться. Не смотря на усилия, смех вырывается наружу. Опираясь ладонью о колено, я всё смеюсь и не могу успокоиться.
Какой же он ребёнок. Разве можно относится к нему, как ко взрослому?
Одна мысль об этом веселит меня ещё сильнее. Его последние слова я надолго запомню. Куда заманчивее заставить его это сделать. Точно, нужно постараться подстроить так, чтобы он протянул мне руку. Будет прекрасное зрелище. Глубоко вдохнув и успокоившись, я неспешно спускаюсь в холл.
Проклятый писатель. Я ведь Король, а занимаюсь непонятно чем... так мне действительно жизни не хватит.
Крики и голоса его друзей слышны ещё с лестницы. На ней я и останавливаюсь понаблюдать. Вампир, как и я недавно, расспрашивает Широ о книге, а тот с улыбкой отнекивается, как ни в чём не бывало. Мантию он возвращать не намерен. Шима и Шинки сидят на диване и тихо разговаривают.
— Обидно... теперь у Юки есть друг, — произносит демон, я вижу его макушку под периллой лестницы, где стою. — Наверное, теперь я ему не нужен...
— Он вспомнил твоё имя и даже стих про сакуру, помнит, как ты научил его рисовать и развил в нём любовь к костям. Думаешь, он не хочет вспомнить о тебе? Если ты ему не нужен, то он не пытался бы заполнить пустоту в памяти мыслями о тебе.
— Вспомнил?..
— Я не отдам его тебе.
Повернувшись, демон насмешливо смотрит мне в глаза:
— Ты не сможешь быть с ним так долго, как я.
Сложив руки на периллах, надменно улыбаюсь:
— Давай так, кто первым узнает его настоящее имя, тот и станет ему самым близким другом? По-детски, как и поступает Широ. Хоть ты и знаешь о его прошлом, я провёл с ним последнее время, именно то время, когда ему был нужен кто-то рядом.
— И ты не уберёг его от боли... Я согласен. В итоге, останемся лишь мы вдвоём.
Меня не пугает такой расклад... Ведь я знаю, что умру нелёгкой смертью.
— Его правда... не любили в детстве? — спрашиваю, положив голову на руки.
— Хочешь, чтобы я рассказал о нашей первой встрече? — усмехается Куроцу, посмотрев на писателя, всё ещё спорящего с вампиром. — Можно, пожалуй. С самого рождения меня бросили, для демонов такое в порядке вещей. Я рос в одиночестве. И однажды увидел мальчика, плачущего посреди пустой улицы. Я подумал, что он так же одинок, подошёл к нему, несмотря на то, что он был человеком. Они быстро умирают, потому казалось, что встреча не будет значить что-то особенное. Он плакал из-за царапины. Когда я взял его за руку и избавил от боли, он спросил, могу ли я убрать рану, иначе он не сможет писать книги. Такой маленький писатель, смешно, правда?
Так он в самом деле был ребёнком...
— На вопрос, не больно ли ему, он ответил, что если бессмертен, однажды перестанет чувствовать боль. Я зацепился за это слово и не смог оставить его одного. Так мы и познакомились. Он показался мне забавным ребёнком, пока не раскрылась его истинная личность. Обыгрывал меня во всех играх, пакостил людям, был ещё той хитрой заразой. Я всё думал... кто из нас демон?
Скосив взгляд на беловолосого, приподнимаю бровь. Неудивительно, что он страдал от одиночества и решил измениться, хоть и выбирать смерть было слишком.
— Не знаю, почему он изменился, — мрачнеет демон. — Я обещал встретить его, когда библиотека откроется, но нашёл её слишком поздно... Тогда они и встретились впервые. Он и его тень. Она изменила воспоминания Юки с настоящим настолько отвратительным способом, что тот получил неизлечимую потерю памяти и начал забывать всё после того случая. Его стали мучать кошмары, вместе со скверной. Я помешал тени исполнить всё до конца, но помочь Юки не смог. После меня поймало проклятие.
— Что за проклятье?