— Не вини себя, Широ. Всё хорошо. Главное, что ты теперь прежний. Помнишь наше обещание? Ты обещал показать мне новый мир, а я взамен буду защищать тебя. Так всё и произошло. Твоей вины нет. Я буду защищать тебя, как и прежде, — сложив ладони на груди, Шинки улыбается и на её щеках проступает румянец. — Это мне нужно тебя благодарить... ведь из-за тебя я сейчас здесь и мне есть ради чего жить завтра. Появились люди, что принимают меня такой, какая я есть. Ни что более не сделает меня счастливей.
Ни то что писатель, даже я немного удивляюсь словам девушки. Она настолько права, что мне нечего добавить.
Найдутся ли слова у Широ? Пытаясь спастись от одиночества, он неосознанно делает людей счастливыми. Что же происходит с ним после?
— В-вот как... я помню, — замявшись, писатель вздыхает. — Я ещё не придумал, какую для тебя книгу написать, но обязательно закончу её. И тогда...
— И тогда я снова поблагодарю тебя, Широ.
— Хорошо...
Быстро сдался, однако. Так он не скоро привыкнет общаться с ней. Не уверен, какие сейчас в нём бушуют чувства. Страх, сожаление, смущение, ответственность. Что-то вроде того.
— Я оставлю лекарство в библиотеке, если ты не против.
— Д-да...
Шинки уходит, а писатель, как и ожидалось, оседает на траву, сжимая руки на коленях.
— Благодарить так сложно... а я извинился? Я уже забыл, что сказал.
Хмыкнув, присаживаюсь рядом. Сегодня прохладный ветерок и листва шумит приятно. Чарующий ёжится от такой погоды, оборачиваясь крыльями, а Широ совсем не замечает прохлады. Странно, учитывая, что он всегда мёрзнет.
— Мы все иногда проигрываем тьме. Никто не винит тебя. К тому же, тебе рано расслабляться. Или ты думал, что всё закончится так быстро?
Посмотрев на меня, парень отводит взгляд и молчит. Я смотрю на чарующего, что полностью закутывается в крылья.
— Я и тебя... должен поблагодарить? — тихо и нерешительно уточняет принц костей.
— Во-первых, ты ничего не должен. Во-вторых, я не получил ни одной раны и ничем не смог тебе помочь. Демона за то, что ударил тебя, тоже прощать не обязательно, нет, вообще не нужно. Есть кое-кто другой, кого тебе стоит поблагодарить.
— Нет... ты очень помог мне тогда, — виновато говорит Широ. — Я смог успокоиться, когда ты... обнял меня. И тогда... я смог взглянуть на устроенный Рангецу хаос только потому, что не слышал твоего голоса. Если бы не заставил себя, не пробудил бы свою силу, а вместе с ней и память. Ты всегда очень мне помогаешь... только... вряд ли ты хочешь простую благодарность.
— Хм-м? Значит, у меня есть право на желание? — задумчиво протягиваю.
Особенно за то, что вечно приходится успокаивать и вытягивать из него истинные чувства. Так, я отвлёкся.
— Значит, это всё? Больше некого благодарить? Ведь я сам должен это сделать. Мой голос ты не услышал лишь потому, что один шаловливый котёнок влез в мою душу, пожертвовав своим телом. Он решил оберегать тебя всё время. Ты думал, что книги вернулись и можно расстаться с ними, спокойно отправив их в мир. Но память о них всегда будет с тобой. Возможно, даже твоё маленькое желание сможет исполниться, если ты пожелаешь.
— Куруи?.. Он не вернулся домой?
— Зарывшись в собственных сожалениях, ты не заметил, что он всегда был рядом.
Подняв голову, принц смотрит на кокон из крыльев. Тот слегка опускается, явив на свет ушки и глазки чарующего. Хоть он и не может говорить без человеческого тела, по-прежнему всё понимает.
— Но... почему? Ты ведь можешь вернуться.
— Хочешь, чтобы он вернулся в книгу? Вот почему именно я должен говорить это... — приходится сделать над собой усилие и сдержаться. — Ты только представь, если его тело станет непригодным, он сможет вселиться в любой скелет... о проклятье, я сказал...
Не могу понять, зачем трачу время на этого никчёмного писателя. Лучше бы работой занялся. Потом несомненно стоит привлечь его к ней, чтобы долг отработал.
Широ теряется, с сомнением рассматривая новый облик чарующего.
— Я не уверен... А это точно Куруи? Ты меня не обманываешь?
Писатель доверчиво вглядывается мне в глаза, отчего так и хочется сказать, что это шутка. Да только не уверен, примет ли он её или расплачется. Взяв хомячка на руки, он играет с ним в гляделки.