— «Сон под одинокой сакурой»?
Взяв один из лепестков, я замечаю дрожь пальцев. Боль всё не проходит, а ведь обычно раны заживают за пару дней. Кровавое пятнышко расползается, почти не оставляя белого цвета на бинте.
Значит, секрет моего дара заключается в душе?
— Я ведь говорил, что это ядовитые цветы, — раздражённо повторяет Король. — Не трогай их.
— Просто мне подумалось, что они такого цвета, как твой глаз, — задумчиво говорю, но лепесток роняю. — И такие же ядовитые, как твой характер.
Если мои раны не заживают как обычно... не значит ли, что яд тоже может подействовать на меня? А он так и не сказал какие побочные эффекты вызывают эти цветы!
Слегка запаниковав, я смотрю в холодные глаза его темнейшиства.
— В чём их секрет?
— Испугался?
— Вовсе нет! Смерть от яда не так уж и плоха, я думаю. Ты просто засыпаешь, усыпанный сладкими лепестками. Вскоре они потеряют свой цвет и красоту, засохнут и исчезнут, а среди праха останутся только кости. Кости, оплетённые новыми красивыми бутонами... ай!
Потерев лоб, обиженно смотрю на раскрывшего книгу любителя цветов. Бить меня было не обязательно. И, словно этого недостаточно, он предупреждает:
— Если в этой книге будет хоть слово о костях, я тебя снова ударю.
А? Ему так не нравятся кости?
Вздохнув, я подсаживаюсь ближе и заглядываю в книгу.
— Эта история о вишнёвом дереве. О костях здесь нет речи... однако, мне кажется, она немного жестокая. Не могу представить, что могло бы произойти в конце с тем человеком, если бы... ай, да за что?!
— Если даёшь прочесть книгу, не говори, что будет в конце. Если так интересно моё мнение, спроси позже.
Отшатнувшись и замахав руками, я нервно смеюсь:
— Нет! Не говори мне своё мнение. Я всего лишь подумал, что тебе понравится история, ведь цветение вишни прекрасное зрелище. В честь него даже устраивают праздники.
Его величество долго молчит. Дольше обычного.
— В столице ни вишня, ни слива не растёт, так как у моего брата болезнь, обостряющаяся при цветении деревьев. Отец приказал вырубить все. Я и на картинках их не видел.
Живёт в этих землях и не видел вишни...
— На востоке вишню называют сакурой. У неё нежно-розовые маленькие лепестки при цветении. Правда, оно длится недолго, всего несколько дней...
Склонив голову, припоминаю в каком месте любовался ей. В памяти всплывают расплывчатые образы. Мне не найти то место. Прошло слишком много времени.
Нет, стойте! Почему я думаю об этом?
— Если понравится... можем полюбоваться сакурой вместе... — чуть слышно предлагаю. — Кто знает, когда я ещё окажусь в этой части мира.
Искоса взглянув на собеседника и не увидев реакции на свои слова, я со вздохом поднимаюсь и медленно плетусь наверх, содрогаясь лишь об одной мысли, что придётся преодолеть лестницу. Надежда, что Король простит меня за необдуманные слова тает. Я возвращаюсь в библиотеку в весьма унылом состоянии и с облегчением скидываю сапоги.
— Фэль, а ты... не исчезнешь?
Опустившись в кресло, задумчиво смотрю на свои руки, но беру перо и морщусь от боли. Не хочу забыть пришедшую идею. Раскрыв книгу о короле, аккуратно вывожу пару строк, роняя лишние капли и шипя от негодования. И, обречённо застонав, откладываю принадлежность.
Ну почему так всегда? Сколько ещё это будет продолжаться?
— Не думал, что настанет день, когда написание книг будет причинять боль.
— Если не истрачу силы, смогу существовать в библиотеке ещё долго. Если буду тратить их на лечение, не протяну и пятидесяти лет, — спокойный ответ. — Запомни: жизнь ангела коротка, как мгновение. И не важно злой он или добрый. Добрый умрёт от того, что предаст свою жизнь воплощению людских желаний, а злой сгорит от обращённой к нему ненависти.
Удивлённо опустив взгляд, несколько минут я не могу ни о чём думать. После приходит понимание. Каким бы не был ангел, он остаётся ангелом. То же можно сказать и про людей. Взяв перо, я придвигаю к себе дневник. Хорошая идея для книги.
— Ты пишешь всё, что придёт в голову?